Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

человек из рода Аэнка встретил трех приспешников хозяина водной стихии тэму, говорил с ними, получил от них в подарок посох и предсказание своей шаманской будущности. Почему тэму нини спросили у человека, какого он рода, и заявили, что они предстают только перед теми людьми, перед кото­ рыми хотят? Думаю, что не напрасно именно на этом акцентируется внима­ ние слушателей: посвященный понимает, что у рода Аэнка существует не­ обыкновенная связь с тэму, что он намеренно выслал своих людей на встречу с человеком из этого рода, причем с кузнецом. Связь эта, естественно, тоте- мического свойства. В этом тэлуңу отчетливо просматривается, как древние дошаманские представления вовлекаются в сферу шаманизма и служат ему. Бывший тотем становится одним из сильнейших духов — помощников ша­ манов рода Аэнка. Залогом непременной помощи, символом и подкреплением шаманской силы избранника тэму, их связующим элементом должен слу­ жить подарок (шаманский посох). Для подтверждения этих выводов обратимся к тексту 92(18) “Красный цвет волосФ актически он состоит из двух сюжетов: лапидарного изложения мифа о брачной связи удэгейской женщины с тэму и варианта шаманского мифа “Тэму“ (текст 91(17)). В отличие от “Тэму“ во второй части текста 92(18) повествуется о том, что один из Аэнка и люди тэму заключили договор об обмене невестами. Сестра Аэнка утопилась, т.е. ее взял к себе тэму, а к самому Аэнка из моря явилась девушка, которая впоследствии родила ему девочку с красными волосами — признак принадлежности к роду тэму (сю­ жет о девушке с рыжими волосами опубликован: [18, т. 3, с. 21—22]). Отец девочки стал очень сильным шаманом. Это произведение позволяет нам яснее увидеть причины внимания тэму к роду Аэнка: они связаны кровно, и он го­ тов поделиться с Аэнка своей волшебной силой. В.А. Аврорин и Е.П. Лебедева отмечают, что один из орочских шаманов среди своих духов-помощников числил и хозяина водной стихии [3, с. 51 ]. Подчас при поверхностном прочтении фольклорных произведений народ­ ностей тунгусо-маньчжурской группы возникает впечатление их обрывочно­ сти, незавершенности. Особенно это касается жанра древних тэлуңу, содер­ жащих обширный подтекст. Этот подтекст, эта мировоззренческая направ­ ленность тэлуңу известна носителям фольклора, но часто остается загадочной для непосвященных. Прочие шаманские мифы, представленные в дневниках В.К. Арсеньева, довольно разнородны. Рассказывается в них о волшебных помощниках ша­ манов — сэвэнах (текст 94(20), 95(21)), о шаманских превращениях, о про­ рицаниях и борьбе между шаманами; кое-что можно узнать и о сложном пути становления шамана. Ряд произведений включен нами в раздел шаманских мифов условно (тексты 97(23), 99(25), 100(26)). В фольклоре тунгусо-маньчжурских народностей шаманскими способно­ стями обладают не только действующие лица соответствующих мифов, но не­ редко и персонажи сказок, особенно сказок героического характера. Е.П. Ле­ бедева подчеркивает, что в нанайском фольклоре пуди и мэргэны обычно владеют даром шаманского видения (см.: [1, с. 14]). Кроме того, они имеют