Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

В текстах В.К. Арсеньева Кяхта не только прародительница, но и уч­ редительница смерти: она подсказала Уцза дорогу в загробный мир Буниһа (текст 86(12)). Кяхта, по мнению удэгейцев, создала “круговорот душ“ — через Буниһа вновь к жизни. Если Тагу мама распоряжается только детски­ ми душами,, то Кяхта подвластны все смертные, о чем она и говорит Уцза. У всех народностей Приамурья (в том числе и нивхов) существует разряд мифов о появлении смерти и дороге в загробный мир. Но, скажем, у орочей роль, сходную с Кяхта удэгейцев, играет мифический персонаж Хадау : он заменил целый котел, прикрывавший вход в подземный мир, дырявым, и ду­ ши людей стали попадать в буни [3, с. 45 ]. Мифы о загробном мире отражают дошаманские верования; они сохра­ нялись до недавнего времени, поскольку не противоречат шаманским пред­ ставлениям о душе и ее перевоплощениях. В отдельную группу можно выделить мифы “о нечистой силе“. По све­ дениям В.К. Арсеньева, удэгейцы верят в существование многочисленных опасных духов: амба, ганиһи, тэму, онку, какзаму, багдиһе, сансу, мэ- ка [СКТ, с. 22 ]. О каждом из этих духов есть тэлуңу. Арсеньевские дневники сохранили мифы о ганиһи, мэка, тэму. Как и большинство тэлуцу, они весь­ ма лаконичны. Вполне возможно, что в материалах Владимира Клавдиевича есть еще мифы о различных духах, — мы их попросту не заметили. Арсеньев записал два варианта мифа о ганиһи. Один из них схематичный, состоящий буквально из нескольких строк, второй — более подробный. Текст 89(15) можно считать эталонным для тэлуцу “о нечистой силе“ — в них обычно приводятся даты и имена людей, якобы видевших того или иного духа. К этому произведению примыкают тексты 90(16) (“Эхо“) и 91(17) (“Тэму“). “Тэму“ мы включили в раздел шаманских мифов, так как конечная цель по­ сланцев тэму — обратить избранного человека в шамана. Строго говоря, тэму и ганиһи не относятся к злым духам: они могут при­ нести человеку вред или несчастье, но при уважительном обращении к ним могут оказать помощь. Представление удэгейцев о тэму весьма сложное. И Арсеньев далеко не сразу разобрался в этом. В одной из первых записей в путевых дневниках Владимира Клавдиевича читаем: “Касатка по-орочски Тэму идыни*. ...У ке- карей и у чистых орочей это своего рода божество. Встречая ее в море, охот­ ник-ороч молит ее, чтобы она не трогала его, и бросает ей спички, листочек табаку и т.п., т.е. все то, чего ей не может дать море. Принеся эту жертву, ороч спокоен: Тэму удовлетворяется дарами и уходит от лодки" [Арсеньев ПД — 1908—1909, № 4, с. 857]. А вот более поздняя запись: “Обычно море называется Наму, а на шаманском языке — Тэму. Касатка Тэму нини или Тэму Амбани**'1 [Арсеньев ПД — 1917—1925, № 1, с. 738]. В другом же *Слово идыни неверно записано Арсеньевым. Должно быть Тэму эуэни (или, по-арсень- евски, Тэму ацзани ) — хозяин водной стихии. **Тэму нини — букв, “человек тэму", смысловой перевод — посланец (или приспешник, человек, принадлежащий к кругу тэму)', Тэму амбани — злой дух (посланец) тэму.