Фольклор удэгейцев: Ниманку, тэлунгу, ехэ. - 1998. (Т. 18.)

[63], а в 1914 г. по заданию Национального музея США на Амур прибыл польский этнограф С. Понятовский [179, 174]. В его задачу входило иссле­ дование амурских народностей в связи с гипотезой об азиатском происхож­ дении североамериканских индейцев [174, с. 11—12]. С. Понятовский побы­ вал, в частности, на Хунгари, где собрал некоторые сведения по этнографии удэгейцев и записал небольшое количество удэгейских слов (позже включен­ ных им в “Словарь амурских гольдов11, см. [180]). Интересные этнографи­ ческие сведения об удэгейцах находим в работе М. Поляновского, побывав­ шего в 1928 г. в киноэкспедиции на Анюе [94, с. 8, 12, 17, 18, 22]. Новый этап в удэгейских исследованиях начался в 30-е гг. нынешнего ве­ ка. Он связан с именем Е.Р. Шнейдера. Именно Е.Р. Шнейдер дал первое на­ учное описание фонетики и грамматики удэгейского языка [163, с. 83—92; 164; 166] и создал на латинской графике первую удэгейскую письменность. Е.Р. Шнейдер опубликовал “Краткий удэйско-русский словарь1 с приложе­ нием грамматического очерка [163], подготовил к публикации более 20 фольклорных текстов на удэгейском языке [164, 165], был автором учеб­ ной литературы для удэгейской школы [160—162 и др. ]. В 1936 г. его аспи­ рант Е.Н. Баскакова записала на самаргинском диалекте 65 фольклорных текстов [Баскакова]. В 1937 г. Е.Р. Шнейдер был репрессирован (о его жиз­ ненном пути см. [111 ]), а Е.Н. Баскакова была арестована по возвращении из экспедиции. Созданная Е.Р. Шнейдером письменность не была переведена в 1936 г. на русскую графику, и удэгейский язык вновь стал бесписьменным, соответственно прекратилось и обучение удэгейскому языку в местной школе. Сталинская эпоха отрицательно сказалась на всем сибиреведении. В 30-е гг. были репрессированы лучшие специалисты, с этого времени в работах советских североведов все чаще стало появляться утверждение об отсталости, о “низкой ступени развития1 народностей Севера (ср., например, [9, с. 1; 110], началось восхваление оседлости и т.д. Точка зрения отдельных доре­ волюционных этнографов, например Н.М. Пржевальского, на удэгейцев как народ, стоящий “на последней ступени умственного развития1 (см.: [141, с. 71]), в эту эпоху становится общепризнанной. Новые работы по удэгейской проблематике появляются с конца 50-х гг. С этого времени возобновляется изучение удэгейской этнографии [52—54, 56, 57, 109, 30, 117—119, 135, 90—93, 123, 125, 87 и др.]. Интересные све­ дения об удэгейцах встречаются также в работах естествоиспытателей; на­ пример, в научно-популярной книге ленинградского орнитолога Ю.Б. Пукин- ского рассказано о традиционных удэгейских соревнованиях [99, с. 16]. Из последних этнографических работ по удэгейцам можно назвать коллектив­ ную монографию дальневосточных этнографов [44 ], статьи М.М. Хасановой [140] и М.Д. Симонова [115]. В 60-е гг. начинают изучать удэгейский язык И.В. Кормушин и О.П. Су- ник. Лексические сборы И.В. Кормушина были использованы при составле­ нии “Сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков1 [122]. О.П. Суник на основе своих полевых материалов написал краткий очерк грамматики удэгейского языка [126], в котором дал иную, нежели