Якутский героический эпос: Могучий Эр Соготох. - 1996. [Т. 10.]
«Если славный путь твой в тупик зайде т , если долгий путь твой станет тесен — позови меня по имени. Коли буду в Верхнем мире — пикой острой упаду, коли буду в Нижнем мире — острогой острой вынырну*, — сказал и исчез. Бедолага парень желтое ихгэ проглотив, сразу силу почувствовал. Мышцы его налились так, что каждая отдельно заиграла. Жилы его стали стягиваться, крутые мышцы его со звоном туго налились, связки на пальцах мощью захрустели. Оделся — все на нем как раз, будто влитое. В общем все боевое снаряжение: и меч, и пика, и палица — все было при нем. Битый и униженный, он пригрозил своим обидчикам: «Я пошел искать мать свою, по ее теплым следам следуя, по ее стылым следам отыскивая. Коли вернусь живой, золу вашу пересею, угли ваши перемелю. Будьте начеку!» — сказал и умчался. В пути ему встретился человек на бело-молочном коне, у которого холка возвышалась над темным лесом, на человеке были серебряные латы, у него был серебряный щит, на плечах висел гудящий костяной лук. И этот человек, направив своего коня прямо на него, заговорил: «Это ты идешь, рожденный под солнечным поднебесьем Кёмюс Кыырыктай-бо- гатырь. Когда твою мать за волосы нес по небу превратившийся в орла Ала Дьаасын-бога- тырь, сын Арханы Буурай Хотун, ставшей хозяйкой западного края поднебесья, я выстрелил из этого лука и попал ему в задницу да ранил его в мочащийся член». «У такой огромной птицы, тоже мне, выбрал уязвимое место — его срамной член. И еще бахвалишься, что у тебя такой меткий лук Не по тебе сей лук», — сказал он и отобрал у зятя лук. А Ала Дьаасын на дороге поставил стража. Хотел стража убить, а тот взмолился: «Не убивай меня, тебе я помогу советом. У Ала Дьаасына три сестры-абаасы. Если ты явишься к ним в собственном обличье, ты не найдешь даже их жилище. Эти шаманки с тобой что хотят сделают. Ты сделайся оборотнем, невидимкой, тогда найдешь их. Мать твоя у них в плену. Ала Дьаасын сам теперь неопасен, нижняя часть его, говорят, почернела, как сажа от котла, лежмя лежит. А вот с его матерью Арханой Буурай Хотун никто еще сравниться не смог. И тебя она одолеет. Смотрю, у тебя хороший лук. Та старуха через три дня нужду справляет, говорят, тогда она снимает с себя всю броню. У нее под левой подмышкой величиной с полную луну незаживающая рана есть. Вот если, стрелу туда запустив, силы ее поубавишь, только тогда сможешь противостоять ей». Кёмюс Кыырыктай превратился в златогрудую птичку и полетел, как посоветовал ему стряж-абаасы. Прилетел туда и спрятался в ветках ели, будто бы шишки клюет. Три дня ничего не видно, не слышно, видимо, старуха справила нужду накануне его прибытия. Через три дня вышла огромного роста старуха. То ли привычка у нее такая, то ли что, подошла к большой ели, а потом, соединив макушки трех елей, разделась, да затем, упираясь ногами в корни средней ели, стала испражняться. Когда она подняла руки, то на виду оказалась незаживающая рана величиной с полную луну — ну вот, прострелил ее стрелой на вылет. Разве умрет? Вскочила да давай биться с ним — убил ее Пошел к Кыдаю Бахсы и говорит: «Пришел я, по теплым следам следуя, по стылым следам отыскивая. Так ты, владеющий черномастным скотом сын Тааса Хаппардаана, кузнец Кыдай Бахсы Тойон, освободи [от оков] и отдай мне Ала Дьаасына. Если не отдашь, то я добрым гостем едва ли буду, мирным гостем вряд ли стану». Кузнец Кыдай Бахсы Тойон с отчаянным криком изо рта своего выхватил наковальню, поставил ее на ребро и ударил молотом по ней — угодила она прямо в середину спины Кёмюса Кыырыктая, пришлось еще долго повозиться, но Кёмюс Кыырыктай победил кузнеца. После этого, забрав мать, Кёмюс Кыырыктай отправился в обратный путь. Вдруг в ушах зашумело — провалился куда-то вниз. Оказывается, по железной трубе вниз катится — увидел: сидят три бабы-яги, очаг разожгли, на очаге огромная железная раскаленная сковорода стоит, чуть туда не угодил. Еле успел упереться в стенки трубы и соскользнуть на землю, а не на сковороду. Убил всех трех и бросил на сковороду — изжарились. Пригляделся: от сковороды вниз железная тропа спускается — по ней спустил изжаренные тела. Кто-то съел их с хрустом и закричал: «Туп-туп-туп, ведь это моя кровная родня, что за напасть приключилась?!»
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2