Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока - 1991

две версии («татарскую» и «турецкую») баллад ы «Теща в плену у зятя», что свидетельствует о занесении их из разн ы х мест европейской части с т ран ы , а также исторические песни «С ы нок Стеньки Разина» и « Смерть Лопу­ хина» . Вполне вероятно, что среди множества записанных им «лириче­ ских» песен имелись еще какие-то баллад ы , но сам собиратель об этом не догадывался. Главное же, однако, то, что почти все записи М. К. Азадов- ского погибли сам ы м нелепым образом во время революции 58, отчасти по вине собирателя, не потрудившегося копиями продублировать текст ы . От всех эпических записей М. К. Азадовского на Амуре уцелел один восковой валик, хранящийся в Фонограмархиве Пушкинского дома (Ленин­ град). Расшифровкой записи на этом валике в свое время занимался Б. М. Доб р овольский, опубликовав ш ий всего два начал ь ных стиха (БРМЭ, с. 551—552). П о верхн ос ть вамлка о казала с ь слишком повреж д енной — хруп­ кая поверхность не терпит многократного использования, чем, по-видимому, пренебрег Б. М. Добровольский. Вместе с В. В. Коргузалов ы м автор этих строк п ы тался разобрать, что же записано на этом валике. Мучительн ы ми б ы ли и наши попытки вместе с Т. С. Шенталинской рассл ы шать текст на магнитной копии. Прослушиваются только отдельн ы е слова в некоторых стихах и изредка целые стихи, а современная техника не позволяет снять шумовой фон, перекрывающий пение. Тем не менее общими усилиями удалось разобрать, что на валике записана не одна б ы лина «Иван Гостин ы й с ы н» , как полагал Б. М. Добровольский, а две — в конце записи звучит б ы лина «Ставер Годинович». Обе они уверенно пропеты одиноким мужским голосом. Б ы лина « Иван Гостиный с ы н» спета полностью в пределах изложен­ ной версии. Из б ы лин ы «Ставер Годинович» пропета начальная часть. По ха­ рактеру версий обе былин ы восходят к традиции западной части Русского Севера. Это не случайно, если учесть, что и в самом Забайкалье отмечено б ы тование произведений, версии котор ы х, наверное, тоже перенесен ы из за­ падной части Русского Севера (см. в ы ше). Поэтому можно полагать, что в эпической традиции Забайкальского казачьего войска ко времени пере­ селения части казаков на Амур текст ы , унаследованн ы е из западной части Русского Севера, б ы товали несколько активнее, чем ин ы е по происхождению тексты, отчего они и б ы ли замечены собирателями. Первенствующей (впро­ чем, по спорадическим записям!) ролью текстов, происходящих из западной части Русского Севера, Забайкалье отличается от других районов Сибири, где, как мы констатировали, в репертуаре преобладают произведения, уне­ сенные из восточной части Русского Севера, а на втором — тексты из По­ волжья или с казачьего юга России. Точн ы х сведений о собирании эпических текстов среди казаков или других русских жителей Амура не имелось вплоть до 1971 г., когда студент ы Хабаровского пединститута записали балладу «Муж-разбойник» в с. Екате- рино-Никольском, той самой б ы вшей уже станице, где некогда записывал М. К. Азадовский. В крестьянской среде поздних переселенцев в Амурской обл. Р. П. Матвеева неожиданно для себя записала в 1968 г. «Повесть про Илью Муромца» (№ 166). 57 Азад. Отчет, с. 41; Красноштанов, с. 95 и 96. 58 Кратко об этом см.: Красноштанов, с. 90.