Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока - 1991

192. Скопин просит помощи у шв е дского короля. Печатается по тексту из личного архива собирателя. Магнитофонная запись Ю. И. Смирнова 02. 07 1982 г. от Е. С. Киселева, сына рас­ сказчика предыдущею текста. Певец перенял песню у своей бабушки Аграфены. Первая запись этой песни от Е. С. Киселева была сделана в 1973 г . (Перечень, № 199), третья — 1985 г. (Пере­ чень № 200). Эта песня была первым эпическим текстом, который собиратель услышал от Е. С. Киселева, почти тотчас после приезда в Федеровское — одинокую избушечку, стоящую на юру у двух проток, среди голой тундры, покрытой бесчисленными озерами и озерцами, с кругами ноздреватого льда на озерах и полосами нерастаявшего снега на склонах холмов. Дул крепкий и плотный северный ветер, перед которым открыто все низовье Индигирки. Подчиняясь ветру, вал за валом накатывались черные, удивительно низкие тучи — они то едва успевали ронять крупные хлопья снега, то низвер­ гали целые снежные заряды. Стылая погода и стылая природа. Коротенькая арктическая весна, перебитая северным ветром, очень напоминала собирателю его собственное положение человека, крайне ограниченного обстоятельствами и временем, какое было отпущено на то, чтобы попытаться разобраться в фольклорной традиции индигирцев. И вот торжеством и радостью, как звуки органа, отозвалась в душе эта песня, снимая напряженность, тревоги и волнения предшествующих дней. И было странно до изумления слышать здесь распев, очень похожий на те, которые собиратель слышал двадцатью годами раньше на Русском Севере. Певец не смог ответить на вопросы о значениях эпизодов, персонажей и слов песни. Лишь по поводу «ерлачков» (ст. 12) он сказал, что это Скопин писал адреса на письмах. Исполнение Е. С. Киселева отличается интонационной нечеткостью. Высотная « необязатель­ ность» отдельных ступеней, плавающее интонирование звука при его затухании на фермате, тенденция к повышению высотного уровня в процессе пения сочетаются с определенной устойчи­ востью общей мелодической линии, ритмической и композиционной структуры, что подтвердилось при повторной записи в 1985 г. (зап. Т. С. Шенталинской). Интересна музыкальная строфика. Запевная строка-зачин далее не повторяется; функции основных мелодических строк разграничены. Первая, интонационно напряженная, с взлетающим (вплоть до децимы) зачином, подобно «буквице» красной строки, открывает музыкально-поэти- ческую строфу, с началом которой, как правило связаны смысловые опоры. Вторая — соответствует стихам пояснительного или перечислительного содержания. Она интонационно проще первой (набор повторяющихся мелодических ячеек плюс каданс), почти не варьируется при повторении и используется в строфах неодинаково по количеству, от одного до шести раз (в записи 1985 г.). Такая организация строф — характерный признак заонежской эпической традиции. Описанный принцип особенно отчетливо проявляется в записи 1985 г., в приведенной здесь есть отступление: 4-я строка первой строфы по мелодии — начальная, по смыслу — последняя. Слогоритмическая формула 2-й строки распространена на Индигирке и Колыме (см. нотный пример А, № 156а, примеч. к № 96, 97 ) , ритм зачинных строк — типично «мезенская» структура (см. № 51 и примеч. к нему). 193. Отравление Скопина. Источник: Попов, с. 163—164. Записал Е. П. Попов 10. 10 1905 г. в Среднеколымске. Текст записан под диктовку. Все варианты песни «Отравление Скопина», записанные на Колыме и Анадыре (см. № 193— 195; Перечень, № 201—204), образуют одну версию, оформленную в былинном стиле. Во всех случаях, когда там записывали песню с голоса, оказывалось, что она поется как особая величальная песня, которую в народе- по припеву называют виноградьем. Если на Русском Севере виноградья имели разное приурочение, то на Колыме их пели только под Рождество, а теперь те, кто помнит, поют под Новый год. Форма виноградья несомненно указывает на происхождение колымско- анадырских вариантов из восточной части Русского Севера. Сам текст песни тоже перенесен оттуда. Более раннюю в эволюционном отношении форму находили на Вычегде (ИП XVII № 34) — именно она является исходной по отношению к ее эволюционным производным, изредка фикси­ ровавшимся на Зимнем и Терском берегах Белого моря, на нижней Печоре (ИП XVII, № 35, 43, 52, 57, 59), а также на Колыме и Анадыре. 194. Отравление Скопина. КМФ, № 15 762. Печатается по расшифровке собирательницы и Ю. И. Смирнова. Магнитофонная запись Т. С. Шенталинской в июле 1982 г. от Анны Инно­ кентьевны Винокуровой, 69 лет, в пос. Черский на нижней Колыме. Структура напева традиционна для обрядового виноградья. Песня пелась как «домашнее» виноградье (как тут называют) в отличие от «надворного», которое пелось на улице возле дома. Они составляли двухчастный цикл из однотипных напевов. От той же исполнительницы в тот же день была сделана запись «надворного» виноградья-благопожелания (см. нотный пример Уа). Местный напев песни об отравленйи Скопина демонстрирует устойчивую сохранность. Записи, сделанные через 70 и 80 лет, совпадают почти нота в ноту. Колымский напев сходен с напевом