Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока - 1991

лук?» — « Ну лук мне надо. Я вот сколько делал из деревьев — и нет, никакой лук не могот стоять». Ну цар сказал: «Подьте принесите осилкиново лучок». Пошли, принесли осилкиново лучок: семеро несут его. Положили, положили его на чугунный мост. « Вот, — говорит, — возьми». Он взял, дернул и лук переломил, изломал. Цар стопал, зравкал: «Поди убирайся, т ы осилкиново лук изломал, и больше не показ ы вайся! Больше у тебя лук цел не останется!» Пошел дальше. На краю города нашел — стоит дом. Вуходит (в) этот дом. Живет старик и старуха. У старика нога изломанная, рука изломанная, глаз видернутой. И у женщин ы рука изломанная, глаз видернут и нога изломан­ ная. Оба калеки. Пришел, говорит: «Дедушко, дай мне какой-нибудь лук. Мне цар дал осилкиново лук — я переломил». — « Ну, — говорит, — какой же у тебе лук устоит? У меня, — говорит, — есть х ы лг ы чка». Старик сказал: «Старуха, поди принеси, у меня (в) сенном амбаре есть хылгычка». Старуха пошла, одна принесла. «Вот, миленькой, возьми мою х ы лг ы чку». Потянул: «О, — говорит, — дедушко, крэпок!» — « Ну тяни», — говорит. Тот потя­ нул — ниту, не могот. « Ну потяни, — говорит, — хорошенько, т ы же осилки­ ново лук изломал, а мою чо хылгычку т ы » , — говорит. Потянул — ну еле-еле в ы тянул. Тогда сказал старик: «Дурак сибиряк, слушай, я стану тебе расска­ з ы вать повесть, вот как пошло». « Вот, — говорит, — как я молодой бул, из дому в шендуху много ходил когда подростком. Ходил-ходил. Вдруг заблудился онно врэмо и увидел — стоит дом, (из) дерева срублен. Захожу я туда — сидят двенадцать человек, две­ надцать разбойников, с нима есаул и атаман. « Как, — говорит, — возьмем его или, — говорит, — не возьмем?» Я стал кланяться: «Я — нишший, бенной, заблудяшший!» Ну бились-бились. Ну атаман взял, главный. И говорат: «Т ы станешь-будешь с нами воровать?» — «Буду грабить, буду!» А куда, говорит, я денуся? Я, говорит, с нима ездю, граблю, всё с нима. А об онну пору есаул говорит: «Сегодня мое рожден и е, будем дневать». Покатили семь бочек водку. Вупили. Я хоть пью, но немножко, поддержи- ваюся, но буюся. И вдруг, говорит, один в окошко взглянул: «О, — говорит, — л ы чна казна сама во двор идет!» (В)зглянули — человек едет на двух лоша­ дях, два возка, белый и черн ы й конь. Вдруг бежать-от надо. Послали шестер ы х. Шестеро добежали, нарт ы стали ворочать — он шесть стросточкой отбил, сял, пояхал. Ну побежали все двенадцать, и он вместе с нима. Набежали, стали грабить. Он берет стросточку: «Только, — говорит, — дайте стросточку, иное берите». Он их всех тут наклал, всех двенадцать. И я поклонился: « Эй, я — нишший, бенной, заблудяшшой, ограбленной, меня возьми с собой!» Ну он посмотрел и говорит: « Ну ланно, давай будем со мной. Чего стану наказывать, будешь виполнять?» — «Буду», — я говору. «Ну садись на черного коня и поедем». А сам на белом ездит. И пояхали. Прияхали — вдруг дом какой-то. Дом пустой, говорит, он и я, т о л ь к о двое. Слушай, говорит, дурак сибиряк, какие ми були, да и не хвастали! И стал говорить: «Ночь сиди сейчас, не спи! Утренная зара заниматься станет, со зарой вместе морочок, ты меня буди. Если не разбудишь, вот трох- пудов ы й молоток, этим молотком по лбу колоти!» — «Ланно», — говору. Ну богат ы рь, говорит, смотру, большой, говорит, человек, здоровой. Ланно. Ну я сидю ночь, говорит.