Бурятский героический эпос: Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон. - 1991. [Т. 2.]

Охотничий манок. первые подвиги. Именно эта мысль подчеркнута в словах «До плеча мужа дорос». Эпический герой выходит на дорогу странствий и борьбы в юном возрасте, еще не до конца окрепшим^ 383—384 — . . .Не видать мне свежего мяса, По росистой траве не ступать (Шухтэй юумэ узхэгуй, Шуудэртэй ногоо идьхэ ёһомгуй! — букв.: «Н е видать мне бульонной еды, не есть росистой травы») — при сохранении общего смысла фразы здесь произведена замена глаголов ( не есть — не ступать ), чем достигнута большая логическая выстроенность эпической формулы и устранена механическая перестановка слов, допущенная сказителем. 467 — . . .Есть страна восьми стремян. .. ( Найман дурөө дайдада ) — земля «восьми стре­ мян» может быть понята и как «восемь сторон земли» в связи с тем, что восьмерка выступала в прошлом как геометрическая эмблема Земли. Но в данном контексте мы имеем дело с попыткой обозначить посредством внешнего рисунка (седло, стремя) конкретное место на земле, хотя географически оно не идентифицируется, подобно абсолютному большинству топонимов в улигерах. 488 — Заговорим его так, Чтобы черное море пенкой покрыхось.. . ( уһан хара далайһаан Үрмэ байса хэлэе. . .) — в полном виде эпическая формула в улигере звучит следующим образом: « И беседу вели так, что на чистой и полой воде образовывали пенку, на камне огромном и плоском растили траву» [1, с. 38]. Это образное выражение, неоднократно встречаемое во всех улигерах, обычно характеризует задушевную беседу близких людей или друзей после долгой разлуки. Здесь нашло рельефное выражение такое свойство поэтики улигера, как художественное преувеличение в качестве приема изображения в сочетании с культом слова. Слово в улигере Лук и стрелы.