Ромм В.В. Большой театр Сибири - Новосибирск_1990. - 256 с

непосредственной, безрассудно-отчаянной. В тех эпизодах, где от Джульетты требовались аристократизм, следование стро­ гим канонам классики (например, в сцене б а л а ), хотелось отдать предпочтение Л . Кондрашовей. Однако в других сценах, особенно в трагических монологах третьего акта, этой балерине не хватало именно смелости отступлений от канонов. У Любови Гершуновой монолог третьего акта становился кульминацией развития образа. •Позади разговор с патером Лоренцо. Джульетта остава­ лась одна, в руках — ж еланная и страшная склянка со снадобьем. Путеводная нить — шекспировский текст: Что если это яд? Ведь для монаха грозит разоблаченьем этот брак. А если я умру, то не узнают, что он со мной Ромео обвенчал. Перед лицом страшной неизвестности пластика Джульетты резкая, угловатая. Нельзя не заметить, какие изменения произошли с этой девочкой всего лишь за сутки. Куда девались наивность, беспечность, капризность первых сцен. Умудрен­ ная жеНшина решала вопросы жизни и смерти. Каждое движение рождалось сначала где-то глубоко в душе, а затем сомнения, надежды, ужасные предчувствия вырывались на­ ружу кричащим изломом рук. Соответствовало режиссерскому замыслу и оформление спектакля. «Мое убеждение — Шекспир требует своих декора­ ций, темпераментных, масштабных и скупых. Именно этот прин­ цип я положил в основу декораций «Ромео и Джульетты». Здесь многое отведено фактуре, грубоватой, кованой. Пло­ щадка открыта. Подвесная книга определяет место дейст­ вия»,' — говорил художник И. Сумбаташвили на художест­ венном совете. ГАНО, ф. 1450, оп. 1, д. 394, л. 35.