Ромм В.В. Большой театр Сибири - Новосибирск_1990. - 256 с

гиным. в «Манон» счастливо сошлись эти три исполнителя. Потрясающим лириком показал себя Егудин — артист, который уже шел в своем творчестве к драматическому репертуару». Нередко оперный спектакль заставляет зрителей плакать. Таким был и «Монон Леско». Это можно считать успехом и постановщиков, и актеров. «Манон Леско» с исполнением заглавной роли 3. Диденко осталась в памяти зрителей надолго. О ней писали много лет спустя: «Раздаются первые печальные аккорды оркестра, и пе­ ред глазами воскресает спектакль... Красно-желтые зловещие громады гор окружали распластавшуюся на камне одинокую девушку. По замыслу постановщика артистке (3. Диденко) пришлось петь арию, леж а... вниз головой. Первые слова воз­ никали будто из глубины камня. «Одна я! Недолго жить оста­ лось!» — в голосе — зар яд эмоций, обостряющий чувства слу­ шателей до предела... После завораживающ е медленной, будто спетой через силу, первой части Манон, рванувшись вперед, заторопилась: «Но нет! Жить я хочу. Ж ить страстно хочу!» — по залу пронеслась незримая, как единый вздох, волна. А пе­ вица больше и на секунду не отпускала внимание слушателей, находя все новые и новые краски и контрасты... Этот голос то леденил сердца, то бросал в трепетный ж ар сочувствия. И по­ следние, едва слышные, спокойные, будто оценивающие со сто­ роны свою жизнь слова: «Мои поступки предаст забвенью время, но любовь... Моя... Не... Умрет...» Они оглушали. Печально-безмолвные, сидели зрители еще некоторое время, но вдруг, словно очнувшись, зал взрывался аплодисментами»*. В сентябре 1962 года предполагались гастроли в Москве. По просьбе руководства Новосибирского театр их передвинули ‘ Еремина Н. Искусству вечное служенье.— Новосибирск: Западно- Сибирское кн. изд-во, 1984, с. 36.