4. I КОЛЛЕКТИВНЫЙ ТРУД П О Д А Р О К Токарь МТС Игнат Коядрать- евич Иванов уже собирался ложиться сиать, как в дверь кто-то постучал. Робкий, но часто повторяющийся стук подсказывал, что человек пришел неспроста. — Кто?—спросил старик, не открывая двери. —Я!— послышался звонкий юношеский голос. — «Я» это буква, лппо свое покажи, — с напускной серьезностью потребовал токарь, по голосу узнав своего недавнего ученика. На крыльце стоял Митя Липатов и улыбался своей чудесной, подкупающей улыбкой. — Вы еще не спите?—сиро- сил он таким тоном, будто этот вопрос составлял главную цель его прихода. — Представь себе, еще нет... Да в кто же из нас должен раньше ложиться? —Вот хорошо,—обрадовался Липатов, пропуская мимо иронический Bi прос,— Я к вам, Игнат Кондрагьевпч, по срочному делу. Извините, конечно, что поздновато, но дело серьезное,—Митя подчеркнул последние слова, видя, что Ивавов не торопится впустить его в квартиру. — Бывают же такие посетители!-усмехнулся Игнат Кондратьевич.— Приходят в полночь да еще рассчитывают на горячий чай. Заходи уж. Квартира состояла из двух комнат. Мити, останевпвшпсь на п<роге кухни, огляделся вокруг. —Шурка спит?— спросил он. —К сожалению, спит. — Пнчему «к сожалению», наоборот, хорошо, что спит,— уже конспиративно зашептал парень Она ничего не говорила насчет комсомольского собрания? Нет? Понало мне сегодня там здорово. — Заслужил, стало быть. —Недавно из учеников вышел, а требования предъявля ют ко мне, как к заправскому токарю. А на критику я не обижаюсь. Бесполезного человека не станут критиковать. Верно? — Вон оно что, — ухмыльнулся Иванов.—Значит, чем лучше человек, тем больше критики ему? — А от чего же он становпт ся лучше?— удивленно спросил Липатов.—Огкритики, Конечно! — Ишь ты...— только и мог сказать старик. Дверь из спальни тихо скрипнула и приоткрылась на столько, чтобы пропустить нос Шурки. «Все слышала»,— испугался Митя: слова парторга о значении критики он выдал за собственные. Но, к счастью Липатова, шуркин нос и глаза не могли согласованно действовать против Мити: нос тянулся «разнюхать» обстановку, а глаз унорно слипался, протестуя против прерванного сна. Она скрылась, почему-то сердито хлопнув дверью. — Свидание состоялось! Теперь, кажется, можно поиить чай, да и раскланяться,— засмеялся Игнат Кондратьевич. Митя заторопился: У меня к вам вот какое дело... Он развернул черновики к а ких-то чертежей и. окинув их оценивающим взглядом, ткиул иальцем в угол листа: — Не могу рассчитать приспособления для проточки осей плугов. Весь вечер бился, а нужного решении не нашел! — Только и всего?—в голосе Иванова послышались нотки досады.—Ты бы мог спросить меня завтра в цехе... В сердце старого токаря была обида на Митю. Ведь это он, ученик Иванова, первым додумался внести такое рационализаторское предложение. Раньше обточка осей плугов делалась вручную, работа проводилась медленно и не совсем качественно. Липатов предложил приспособление, которое позволяло Бести проточку на токарном станке. «Ведь стыд,— думал Иванов,—мой ученик, а обскакал учителя». Услышав слова старого токаря. Митя испуганно спросил: — Как же завтра?! Ведь завтра надо изготовить приспособление, иначе мы но успеем закончить ремонт ко дню открытия XX съезда партии. Об этом мы сегодня на комсомольском собрании договорились. Игнат Кондратьевич пытливо посмотрел на Митю. Глаза юноши, чистые, как майское небо, были устремлены на старика с такой искренней надеждой, что обида сразу исчезла. Он видел, что молодой рационализатор пришел к нему за помощью, за советом. «То, что можно сделать сегодня,— не оставляй на завтра», — вспомнился Игнату Киндрнтьевичу плакат в цехе. — Покажи свои чертежи,— сказал старый токарь. Пианов с минуту изучал ми тпны подсчеты и чертежи. Сначала дело казалось простым Потом старик углубился в чертежи, стал что-то писать, вырисовывать. Но после иолу часового подсчета, вычерчивания и перечерчивания Иванов вдруг бросил на стол карандаш и линейку: — Пе осилим! Дело действительно заковыристое. Сходим к Гаврикову,—предложил он. Механик-к( нтрол* р Гавриков еще не спал, но тоже слегка рассердился, когда узнал о причине «ночной тревоги». — Делать расчеты и чертежи можно в рабочее времи, днем,— недовольно проговорил он. Оба токаря молчали, понимая, что действительно пришли в неурочный час. Хуже всех чувствовал себя Мнгя Липатов, из-за которого разгорелся весь этот сыр бор. — Тут, Александр Николаевич, дело то серьезное,—заговорил Иванов,—наш эмте- эсонскпй комсомол дал слово к XX съезду партии преподнести подарок— изготовить приспособление для проточки осей плугов и досрочно их отремонтировать. Мысль то хорошая, да вот для изготовления при сяособления надо кой-какие расчеты уточнить. Поэтому и не снится. Рассказ — Липатову дан пятый разряд, пусть и мозгует, — возразил Александр Николаевич, и уже мягче спросил:— А ты, Игнат Кондратьевич, кажется, вырос из комсомольского возраста, а от молодежной инициативы отстать не хочешь? Механик подал пришедшим стулья и углубился в мптины чертежи. В одном месте он переправил цифру, заметив простой арифметической просчет, в другом подправил чертеж. Затем его рука механически пошарила в ящике стола и извлекла логарифмическую линейку. Заглядывая в митины листки, механик быстро набросал новый чертеж. — Так и мы такое же сделали,— воскликнул Митя. — Подожди. Митька!— остановил его Иванов. — Здесь, Александр Николаевич, вот в чем трудность...— и Иванов подробно объяснил сложность задачи. Выслушав Иванова, механик как-то суетливо заерзал на стуле и особенно внимательно стал рассматривать чертеж. «Зацепился! Теперь упрямство не позволит бросить на полпутп»,—отметил про себя Игнат Кондратьевич. Действн тельно, через несколько минут механик проговорил: «Сложное, конечно, дело. Давайте-ка подождем до утра». — Нельзя ждать!— горячо возразил Митя.—Надо сегодня все подготовить. Эго же— подарок съезду! Особое задание всей комсомольской организации. — Понимаю, понимаю,— успокоил его механик.— Вы готовите подарок, а мы, старики, ночей не сои! Мы с боку ири- пеку, выходит, а вам почет и уважение? — Можно и вас принять,— заколебался Митя. — Вот толь ко посоветоваться нужно. — Еще советоваться? Ах, индивидуалисты этакие!!Категорически принимайте к себе и точка! Вместе будем готовить подарок. Понял? А теперь вот что скажу тебе: чертежи ты все-таки получишь завтра. Почему? Откровенно говоря, я еще и сам себе ясно всего не представляю. Надо утром с главным инженером посоветоваться. — А пойдемте сейчас к инженеру !—неожиданно предложил Липатов. — Эго в час-то ночи?!— удивился Гавриков —Да Иван Дмитриевич, наверное, уже спит. — Погоди, Александр Николаевич, — мягко остановил его Иванов.— День открытия съезда приближается, и нам сейчас дорог не только каждый день, но и каждый час, Пойдемте к главному инженеру. Если спит, разбудим. — Идем!— согласился Гавриков. ... На следующий день комсомолец Митя Липатов протачивал оси плугов на токарном станке. А. Черкасевшй. 15 февраля 1S56 года, 20 am i " - : а е ■ I Указ Президиума ВерховногоСовета СССР ,3 а и с к лю ч ит е л ь н ую стойкость и мужество, п р о я в л ен ны е в б о я х с нем ецко -ф аш ист ским и з а х в а т ч и к а м и в В е ли к о й Отечественной вой*е, п р и своить по см ерт но п о эт у Мусе Д ж а л и лю ( З а л и л о в у М усе М уст афовичу) зва н и е Г ер о я Советского С*ю за“. Поэт—патриот, воин, герой L J bk . живой с живыми • ‘ говоря*, встает перед нами в своей героической жизни, в строках своей мужественной поэзии Муса Джалиаь—замечательный советский патриот, поэт- герой. В трудную годину неволи он обращался к своим песням, что ,в сердце выросли*. С песней я шел сквозь пули , С песней весну встречал, Последнюю песню пою я Под топором палача... Песни меня учили . Как жить и как смерть встречать. И верю 1к смерть моя будет песней тоже Он хотел жизни для продолжения борьбы, рвался из неволи я мечтал. Саблю б острую в взял. Карабин бы верный взял, Край любимый мой. тебя Защитил бы я, любя, В славной битве храбро пал, И эта мысль, это чувство выражалось во многих его стихах, написанных в концлагере, в застенках Моабитской тюрьмы. Я жить хочу, чтоб Родине отдать Последний сердца движущий толчок. Чтоб я, и умирая, мог сказать, Что умираю за Отчизну- мать. звучать. Он был совсем молод. Когда началась Великая Отечественная война, ему было всего тридцать пять лет. А за плечами—большая дорога жизни. С комсомолом, с партией. Комсомольцем он стал в суровый 1919 год. Тринадцатилетним мальчиком он, когда потребовалось, участвовал в борьбе с бандой. Позже организовывал пионерские дружины и писал агитационные стихи Комсомол воспитал Мусу Джалиля. Взрастил. Взлелеял. Он выпестовал в нем самое великое—любовь к ротной социалистической Отчизне. Юноша был активным комсомольцем. Руководил организацией. Пользовался уважением, авторитетом. Его избрали членом татаро-башкирской секции ЦК ВЛКСМ. И весь огонь своего сердца, все силы свои и знания Муса Джалиль отдавал партии, великому делу борьбы за коммунизм. Были годы работы и одновременно учебы на рабфаке, потом— в Московском университете. И всегда, во все годы— стихи, поэмы, литературное творчество — его оружие, отданное на службу народу За первым стихотворением, напечатанным в оренбургской газете, когда ему было всего тринадцать лет, последовали другие. В 1925 году появилась первая книга стихов -.Мы идем*. Через четыре года—ьторая —.Товарищу*. Потом сборник: .Краснознаменные миллионы* и сборник избранных произведений. О выдающемся поэте Татарии узнала страна. Вышел в Москве сбор ник .Стихи*. Он был молод. Сердцем и годами. Он любил Родину великой и страстной любовью советского человека. И он стал воином, когда фашисты напали на его Родину. Офицер-политработник, он воевал на Волховском фронте. Здесь, оказавшись тяжело раненым, потерявшим сознание, он был пленен фашистами. Он не боялся пыток и смерти. Его до глубины души, до боли сердечной тревожила ответственность перед Родиной. С*н поведал свои думы стихам. Позже мы узнаем потрясающую исповедь поэта-патриота .Прости. Родина*. Узнаем его .Неотвязные мысли*, что терзали в неволе. Это были мысли о Родине, о долге, мысли о жизни и смерти. Не страшно знать, что смерть к тебе идет, Коль умираешь ты за свой народ! Муса Джалиль не склонил голову перед фашистами. Он не смирялся с пленом И он боролся. В лагере вел политическую работу среди заключенных призывал к сопротивлению врагу, распространял свои стихи. Рвущийся из неволи, он организовал побег из концлагеря. Гестаповцы схватили его. Бросили в застенок Моабитской тюрьмы. 10 января 1944 года фашисты казнили поэта. После войны бельгийский антифашист, товарищ Мусы Джалиля по заключению, передал советскому посольству записные книжки поэта с его героическими песнями—мужественной поэзией советского патриота. Строки стихов рисуют перед нами замечательный образ Гражданина Советской Родины, мужественного и стойкого борца. Написанные в неволе, в тюрьме, эти стихи потрясают силой духа в них выраженного. Приговоренный к смерти, поэт д» мает о жизни, поет Родину, родную природу, обращается к друзьям, к товарищам, к любимой со словами, преисполненными боевого, несокрушимого оптимизма, веры в победу над врагом, в светлое будущее Рош- ны. И они звучат как песни борьбы, мужества, советского героизма. Поэт утверждал: Быть героем—нет выше удела\ Быть рабом—нет позорней судьбы1 Несокрушимый, несломленный, он пишет стихи о героизме, пишет о любви, о жене, о дочери, и во всех его стихах, о чем бы ни были они, нет уныния, пессимизма, страха, подавленности. Когда его дни были сочтены, он с силон ненависти обращает слова к палачу: / Нет, врешь, палач, не встану на колени, Хоть брось в застенки, хоть продай в рабыI Умру я стоя, не прося прощенья, Хоть голову мне топором руби! Поэт погиб. Но он не умрет в сердце народа, в его памяти.Стихи поэта— узника Моабитской тюрьмы—жгут и будут жечь сердца, вдохновляя наших людей на мужество и силу, служа образ цом беззаветной любви к Родине, воспитывая в людях стойкость, несгибаемость, патриотизм. Евгений ЛУЧИПЕЦКПЙ. Редактор П. Я. Вылегжанин. .'.Доводится до сведения всех учреждений, колхозов и граждан о том, что Карасукская райзаготконтора .Заготживсырье* ликвидируется Претензии принимаются до 20Vфевраля 1956 года. Администрация. Адрес редакции н типографии: город Карасук, ул. Октябрьская, 63. Телефоны: редактора № 1—30, секретаря Jt 1—31, типографии № 2 94 fin Карасукская районная типография Тираж 16Г0
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2