Циолковский в воспоминаниях современников-1971

мечавшимся участием первых советских красных пилотов в Международных воздухоплавательных состязаниях на ку­ бок Гордон Беннета, перед нами, воздухоплавателями, была поставлена задача — попытаться получастным порядком установить связь с зарубежными коллегами в буржуазных странах, и в первую очередь — в «полевевшей» Германии. Такое установление научных и спортивных контактов имело и политическое значение. Оно давало возможность правильно освещать в зарубежной прессе действительное состояние молодой советской науки и техники, а следова­ тельно, и всей Советской Республики, о которой в те годы наши враги распространяли самую злостную клевету и ста­ рались представить страну впавшей в полное одичание. Недаром же в те годы за границей часто изображали боль­ шевиков в виде взлохмаченного, страшного дикаря со звер­ ским выражением лица и с кинжалом в зубах... Поэтому летом 1922 года я написал большую статью «Аэростатный спорт в Советской России» и послал ее в старейший орган германских воздухоплавательных клу­ бов— в журнал «Люфтфарт», непрерывно издававшийся с 1896 года. Эта статья была помещена в августовском номере 1922 года, она впервые правдиво освещала в зарубежной прессе тогдашнее состояние советского воздухоплавания. Я делаю эту вставку потому, что, к сожалению, некото­ рые авторы, освещающие жизнь и деятельность Циолков­ ского и его связь с немецкими учеными, и в частности с Александром Шершевским, оценивают ее чуть ли не как измену Родине... Так, М. С. Арлазоров в книге «Циолковский» («Молодая гвардия», М., 1962) на стр. 299 позволяет себе писать так: «Вы помните, как в 1921 году пришло из Германии первое письмо (от Шершевского.— Н. А.). Потом этих писем стано­ вится все больше и больше. Немцы спрашивали — Циолков­ ский вежливо отвечал. В этой цепочке, которая тянулась от Калуги к пусковым площадкам «ФАУ», эта переписка была первым звеном. Она шла под флагом научных связей. Вспомните: почти в каждом письме Шершевский писал «Во имя науки...» Да, да,— именно во имя науки просил Константин Эдуар­ дович и меня использовать свое пребывание в Берлине для пропаганды там его идей ракетоплавания и воздухоплавания на металлических дирижаблях. Выполняя эту просьбу Циолковского, я посоветовался со