Циолковский в воспоминаниях современников-1971

Константина Эдуардовича и затем отправлялась сказать ему о приезде врачей. Через несколько минут щелкала задвижка двери, и на пороге кабинета появлялась знакомая фигура Константина Эдуардовича. Кратко произносилось: «Пожа­ луйте». В следующий момент вы чувствуете, что вас дер­ нули за рукав, и вы уже сидите в кресле. Деловая привычка экономить время. Константина Эдуардовича уже нет в ком­ нате, а через несколько секунд он возвращается с каким- нибудь «угощением»— булочки, конфеты, варенье. — Вы попробуйте,— говорит он,— булочки эти жена пекла. Да вы ешьте, ешьте, они довольно вкусные. Вы же, как врачи, должны знать, чем я питаюсь. Кушайте! Когда во рту приятно, то легче и разговаривать. Для приема посетителей в кабинете Константина Эду­ ардовича налево от входа был особый уголок, где стояло три кресла и тут же, на полу, жестяная конусообразная слу­ ховая труба. В этом уголке он порой по нескольку часов подряд беседовал с посетителями. Во время разговора Кон­ стантин Эдуардович обычно сидел, закинув нога на ногу, откинувшись на спинку кресла, с трубой у левого уха. Обычно глаза у него были полузакрыты. Только в наиболее интересные моменты речи на мгновение поднимаются веки, умный взгляд вскидывается на собеседника, одновременно жест правой рукой немного вверх и в сторону, и веки снова опускаются. Говорил Константин Эдуардович так же, как и писал, короткими, сжатыми, но содержательными фразами, выражался метко и остроумно. Ни одной фразы не говорилось «впустую», ни одной се­ кунды не терялось на болтовню. По временам, будучи в веселом настроении, Константин Эдуардович мог мастерски передавать какие-либо эпизоды из своей жизни. При этом он внезапно разражался таким раскатистым и веселым, детски беспечным смехом, что не­ вольно заставлял от души хохотать и своего собеседника. Не все посетители доставляли удовольствие Константину Эдуардовичу. За последние полгода он иногда жаловался на назойливость некоторых из них. Отчасти это были изо­ бретатели в кавычках, о которых Константин Эдуардович не мог вспоминать без возмущения. — Представьте, до сих пор иногда являются с «перпе­ туум мобиле». Говоришь ему, что «перпетуум мобиле» давно уже похоронили, однако он тупо стоит на своем, и ничем его не разубедить. А недавно один явился уверить меня,