Циолковский в воспоминаниях современников-1971

встретил меня радушно, угостил чаем и поинтересовался моими московскими планами. Потом мы поднялись наверх, в мезонин. Циолковский критически посмотрел на свой до­ машний вид, усмехнулся и надел темно-синюю косоворотку. Я сделал два портретных снимка, затем снимок Константи­ на Эдуардовича стоящим у стеллажа, потом с моделью ди­ рижабля. Кстати, тут я впервые увидел Циолковского в оч­ ках. Последний снимок Константина Эдуардовича я сделал в привычной для него позе разговора с посетителем, то есть сидящим в кресле и слушающим собеседника через трубу. После съемки Циолковский достал из стола два стек­ лянных негатива и попросил сделать ему с них отпечатки. Эти снимки он сделал сам летом 1914 года у себя в саду, нажимая ногой резиновую грушу пневматического затвора фотоаппарата. Затем он достал маленькую фотографию (6x9), где он был изображен ребенком, сидящим в кресле, и спросил меня, смогу ли я сделать репродукцию и напеча­ тать отпечатки в размер оригинала? Я обещал все сделать и через два дня опять пришел к Циолковскому и принес несколько комплектов своих фотографий, репродукции и отпечатки с его негативов. Внешность Циолковского за два прошедших года совсем не изменилась, только борода стала чуть короче. Кабинет имел все тот же вид, правда, прибавились новые связки книг, и почта на столе значительно увеличилась. Констан­ тин Эдуардович взял свое фото детской поры и, сделав дарственную надпись, подарил его мне. Затем он подарил мне два отпечатка со своих негативов и целую стопку своих новых книг. Выйдя из помещения, я сделал еще сни­ мок дома Циолковского. В мае 1932 года я приехал в отпуск к родным. Я только что приобрел по фотообязательству новый аппарат «Фото­ кор» и не утерпел показать его Константину Эдуардовичу. Он тщательно осмотрел «Фотокор» и сказал: «Что ж, надо испробовать новинку, ты мой постоянный фотограф». Циолковский избегал фотографироваться. Но мне не приходилось его уговаривать. С 1930 года внешность Кон­ стантина Эдуардовича изменилась. Он подстриг бороду, оставив лишь небольшую эспаньолку, был очень энергич­ ный, порывистый. Я таким его еще не знал. Я поинтересо­ вался, как идут дела, как продвигаются его работы, что с дирижаблем? Он ответил, что «дела» закручены серьезные, стало бывать много народу.