Циолковский в воспоминаниях современников-1971

лась его голова и большие кисти рук. Высокий лоб, длинные седые волосы, мягкие серые глаза. Циолковский был приветлив, хотя цвет его лица говорил о том, что он не очень здоров. Костюм Константина Эду­ ардовича был прост. Он был одет в длинную рубашку из льняного полотна. Брюки из такого же полотна были за­ правлены в черные шерстяные носки. На ногах — сво­ бодные новые галоши, которые звонко шлепали по чистому полу. Потом Константин Эдуардович провел меня в свой ка­ бинет. Почти посередине его или немного ближе к окну стоял большой письменный стол, сбоку старинные кресла неопределенного стиля и два или три стула. На стенах — простые книжные полки, на которых стояли тома энцикло­ педического словаря Брокгауза и Ефрона. На столе лежали книги, рукописи и чертежи на плотной бумаге. Там же стояли простые настольные часы в металлической опра­ ве. Было очень тихо, и ничто не прерывало нашей беседы. Константин Эдуардович говорил не быстро, но весьма логично и последовательно о своих идеях и проектах, кото­ рые он вынашивал многие десятилетия. Беседа шла о том, как можно покинуть землю, проникнуть в межзвездное пространство, облететь землю и сесть на другую планету. Мы много говорили о ракетах, ракетных поездах и стан­ циях, которые будут построены между планетами. Фантазия и мысли Константина Эдуардовича уносили меня в столь далекие пространства, что было трудно освоить их сразу. Необходимо было время, чтобы оторваться от земных мыслей, от волнений, вызванных встречей с этим необыкновенным человеком, для того, чтобы понять все, что он говорил. Неловкость и смущение постепенно уходили под вли­ янием тихой и спокойной речи о цельнометаллическом ди­ рижабле из волнистой стали, о воздушных поездах, которые будут перевозить по тысяче человек. Во время беседы я обратился к Константину Эдуардови­ чу, назвав его профессором. Циолковский, прервав нить своего разговора, ответил: — Я не профессор, а учитель, учитель математики и физики. Этот возглас Константина Эдуардовича настолько твер­ до осел в моей памяти, что я его очень часто приводил в своих разговорах, вспоминая свои беседы с Циолковским.