Циолковский в воспоминаниях современников-1971

огромный бумажный аэростат с подвешенной к нему лодоч­ кой поднялся и поплыл по классу. Письменных контрольных работ по физике, как мне помнится, Константин Эдуардович не проводил. Экзамены шли в присутствии целой комиссии, и уче­ ницы готовились к ним добросовестно, чтобы оправдать го­ довые «четверки» и «пятерки», выставленные Константи­ ном Эдуардовичем. Нередко Циолковский приходил в класс с завязанным горлом, еле говорил, и его ноги в грубой простой обуви почти не отрывались от пола, когда он шел к учительскому столу. Нам бывало жаль его, и мы сердились на тех, кто заставлял больного учителя волноваться из-за невыученно­ го урюка. Задание на дом Константин Эдуардович предварительно объяснял, делал необходимые зарисовки на классной доске и закреплял опытами. Если опрос учениц выявлял, что пре­ дыдущий материал усвоен плохо, то к объяснению нового он не приступал. К своим коллегам по работе Константин Эдуардович всегда относился с уважением и никогда не отзывался о них плохо. Не любил он только начальницу училища К. В. Зай­ цеву, с ней он часто ссорился, она была недовольна его мягким отношением к ученицам, считала, что он завышает оценки... Когда у Константина Эдуардовича появился велосипед (1902 год), он почти каждое лето приезжал в Перемышль к моим родителям. Ему нравилась чудесная дорога туда. Приезжал Константин Эдуардович обычно перед вече­ ром, пил чай, немного ел и начинал свои рассказы. Чтобы послушать Константина Эдуардовича, к нам в дом соби­ рались двоюродные братья и сестры — а было их человек пятнадцать, и все — учащаяся молодежь. Константин Эдуардович рассказывал о многом: о своей работе учителя, о земле и небе, о жизни и смерти, об отно­ шении к религии, о научных работах. Один раз, рассказы­ вая о признании его трудов иностранными учеными, он по­ смотрел на меня и сказал: «Вот какой у вас дядюшка!» — Засмеялся и добавил: «Я шучу, шучу». Так в разговорах проходил вечер. Моя мать готовила Кон­ стантину Эдуардовичу постель на диване, который и сейчас стоит в нашей комнате. Но постель оставалась обычно не­ смятой: Константин Эдуардович не мог спать на новом