Циолковский в воспоминаниях современников-1971

боты приходилось выбирать время, когда отца не было дома, потому что он терпеть не мог возни и суеты, которые нару­ шали порядок его жизни. Помню такой случай. Учителей епархиального училища обязывали говеть, что отец делал с большим неудовольст­ вием и лишь под нажимом начальства. Как-то перед пасхой он пошел в церковь к концу службы, к причастию. Началась уборка в доме, и вдруг, к ужасу мамы, «причастник» явил­ ся. Пришлось срочно кончать работу. Наверху, в светелке, мама убирала сама, когда отец ухо­ дил надолго. Иногда это делала старшая сестра Люба, но она бывала у нас только наездами, она жила в Петербурге сна­ чала у сестры отца Марии Эдуардовны Любимовой, муж ко­ торой был врачом, потом на отдельной квартире. От тети Маши сестра часто привозила нам хорошие игрушки или конфеты, которые у нас в доме покупались только на елку или на большие праздники. В 1913 году я окончила восемь классов гимназии и осенью уехала учительствовать в глухую лесную деревню на гра­ нице Калужской и Смоленской губерний. Но вернусь к рассказу о родителях и опишу их внеш­ ность и характер. Отец был среднего роста, с довольно правильными черта­ ми лица. В 45—50 лет был полным. Одевался всегда «при­ лично», как говорили тогда. Сюртук, брюки, пальто никогда не были у него рваными или заштопанными. Он бережно от­ носился к вещам: приходя домой, всегда переодевался, по­ этому одежда служила ему много лет. Воротнички под жи­ летку и сюртук носил мягкие, манишек терпеть не мог. Характер у него был твердый, волевой. Когда я стала старше, то поняла, что только с его волей можно было отка­ зываться во имя науки от многих личных удобств. Когда старшие его дети Люба и Саша стали самостоятель­ ными, дома остались я, брат Ваня и младшая сестра Аня. В то время отец получал вместе с пенсией около ста рублей. Можно было жить значительно лучше, но все оставалось по-прежнему — все необходимое и ничего лишнего. Отец был исключительно правдивым человеком, не тер­ пел лжи и обмана. При своей горячности мог незаслуженно обидеть нас, но в таких случаях всегда первым просил из­ винения. Нам, детям, он прививал строжайшие правила честности. Бывало, если лавочник даст лишнюю сдачу, отец требовал