Циолковский в воспоминаниях современников-1971

рвоте, с большим слюнотечением. От этого он невыносимо мучился, иногда в течение десяти часов. Тщетно пытались врачи Сироткин, Борщов, а также прилетавшие из Москвы профессора Плоткин и Лурия бороться с болезнью. Очевид­ но, было уже поздно. 27 августа, после того как отец съел две пареные груши, он без конца мучился, а 28-го мог только выпить одно ка­ као, а потом совсем перестал принимать пищу и с трудом вставал с постели: у него был рак желудка. Отец догадывал­ ся о своей болезни, хотя врачи и скрывали это от него. 4 сен­ тября у меня записано в дневнике: «Отец невыносимо му­ чается, по ночам стонет, но говорит, что уже не боится смертных страданий, что он промучается еще, вероятно, дней 10, а потом умрет, но что он и не хочет жить, что жизнь ему надоела, а смерть только новое рождение». Отец не любил ничего трафаретного, поэтому он, как и раньше, говорил нам, чтобы при его похоронах не было ни попов, ни музыки, а также просил не препятствовать, если захотят его мозг подвергнуть исследованию. Меня же про­ сил купить папок для размещения рукописей. 7 сентября все утро мы с отцом разбирали рукописи. Я подавала ему пустые папки, на которых он лежа ставил номер и надпись отдела угольным карандашом. По-видимо­ му, он это делал с большим трудом, иногда задыхался. Я же вкладывала рукописи в папки и устанавливала их на полки. Так переписал он половину названий, а потом сказал, зады­ хаясь: «Больше не могу, сама докончишь»,— и откинулся на подушку. А на другой день вечером его свезли в железно­ дорожную (лучшую в городе) больницу. Он сам сошел с крыльца до санитарного автобуса. В газете начали печатать бюллетени о состоянии его здоровья. Больница вселила во мне надежду на выздоровление отца. Там я была у него не­ сколько раз, но видела его только дважды. Первый раз он спросил меня: «Зачем пришла?». Я отве­ тила, что принесла телеграммы. «Разве я могу сейчас чи­ тать телеграммы»,— сказал он. А потом спросил: «От кого телеграммы?». Я перечислила. «Ну, хорошо,— продолжал он,— скажи маме, что я поправляюсь, меня сегодня подбод­ рили телеграммы. Итак, скажи маме, что выздоровлю». Дело в том, что отец и перед смертью продолжал думать о своих работах, об их судьбе. Где надежные руки, беспоко­ ился он, которые бы бережно сохранили его труды? Он ре­ шил, что таковыми являются Советское правительство и