Циолковский в воспоминаниях современников-1971

всего за простоту в обращении и за искреннюю страсть уче­ ного к высотам подлинной науки. Сколько бы ни было лю­ дей вечером в Загородном парке, любимая скамейка Циол­ ковского в тихой боковой аллее всегда была свободна для него. Сидя в парке, Циолковский вновь уходил в свои мыс­ ли, отдавался творчеству. Помню, с каким волнением читал мой отец статью в журнале «Наука и техника», посвященную дирижаблестро­ ению и идеям К. Э. Циолковского. Уже в те годы фамилия Циолковского становилась известной в стране. Так в моем сознании облик старого учителя со всеми его привычками, манерами и вкусами постепенно соединялся с обликом людей нового типа, дерзновенно срывающих за­ весу с тайн природы и смело вторгающихся в новый неве­ домый мир. Казалось только, что Циолковский пришел к нам еще слишком рано, застав нас еще неопытными, хотя и согласными с ним в теории, но не готовыми осуществить его прогрессивные идеи. Однажды в солнечное летнее утро я отправился на ры­ балку. Ловить долго не пришлось. В небе зарокотал мотор, и я увидел гидросамолет, который, плавно снизившись, сел на воду и быстро подрулил к берегу. Появление гидросамо­ лета было сенсацией, образовалась толпа. Вдруг появился на велосипеде Циолковский. Константин Эдуардович подо­ шел ближе к самому краю берега и спросил штурмана: — Какова длина и размах крыльев вашей машины? Ка­ кова длина вашей машины от пропеллера до хвоста? Затем Циолковский задумался, а потом четко прогово­ рил: — Так, так, значит, машина ваша имеет общий вес...— Константин Эдуардович назвал число килограммов, кото­ рое я теперь не помню. — Как вы узнали вес машины? — спросил штурман. — Высчитал по формуле. Этот подсчет не сложен,— от­ ветил ученый. Затем он задал еще два-три вопроса, пора­ жая штурмана выводами из его ответов. Покосившись на меня, штурман спросил: — Кто этот старик? — Циолковский! — почти крикнул я ему. Сколько ра­ дости и восхищения отразило лицо штурмана. В три прыж­ ка он очутился на берегу и стал пожимать и трясти руку ученого. Циолковский был смущен восторгом штурмана. Но вот настала пора прощаться.