Циолковский в воспоминаниях современников-1971

тельно за точностью формулировок. На следующий день, после опроса учениц, он предлагал нам самим доказать более сложную теорему. Иногда это делали коллективно. Законы и теоремы, выведенные нами самими, запомина­ лись на всю жизнь. Помнится следующее. Осенью 1910 года Константин Эдуардович пришел на первый урок в очень грустном на­ строении. Из кармана сюртука торчала свернутая в трубку газета. После молитвы он долго стоял у стола, ничего не говоря. Потом медленно вытащил газеты и глухим голосом произнес: — Умер гениальный русский писатель — Лев Нико­ лаевич Толстой.— И еще некоторое время продолжал стоять, мы тоже. Таким образом мы почтили память Льва Нико­ лаевича вставанием. Характерен и такой факт. В 1915 году, когда я поступила на Высшие женские курсы в Киеве, меня вызвал директор и сообщил, что, по ходатайству Константина Эдуардовича Циолковского, я освобождаюсь от платы за общежитие! Каким образом Константин Эдуардович узнал, что я посту­ пила учиться,— мне неизвестно. Знаю только, что он ре­ комендовал моему отцу отправить меня учиться на физико- математический факультет. Г. Я . З у б о в а Я была большая шалунья, поэтому меня всегда сажали на первую парту. По математике и физике я была сильной ученицей, и Константин Эдуардович часто вызывал меня помочь у доски слабым. — Ну, Жукова, бедовая девочка, иди-ка к доске, помоги ей, видишь она не справляется. После ответа он гладил меня по голове и ласково го­ ворил: — Садись, я тебе «пять» ставлю, ведь ты все знаешь. За плохие ответы он ставил и двойки и единицы, но сам тяжело переживал плохие отметки и не выносил наших слез. К концу года неуспевающих не было. Не помню, чтобы по его предмету были переэкзаменовки на осень. Контрольные работы Константин Эдуардович проводил раза два в четверть, но материал к ним повторяли основа­ тельно, и ничего нового, неизвестного не давал. Неудовле­