Циолковский в воспоминаниях современников-1971

зали, что стакан принадлежит одной ученице. Тогда Кон­ стантин Эдуардович вынул десять копеек (стоимость стакана) и стал настаивать, чтобы девочка взяла деньги. Мы совсем уже смутились и не знали, как его успокоить, окру­ жили его и клялись, что этот стакан нам ничего не стоил. Если он замечал, что кто-нибудь из нас читает посторон­ нюю книгу, то молча подходил, смотрел ее, хвалил и книгу и писателя, и просил не читать на уроке. «Физика тоже нужна»,— скажет и отойдет. У него было удивительное отношение ко всем великим людям науки, искусства, литературы, он говорил о них с каким-то благоговейным уважением даже о тех, с кем не был согласен. «Это великий ум, он ошибался, но он много сделал для человечества, он достоин уважения». Или: «Лев Толстой — величайший писатель, обязательно его читайте, только не на уроках. Математику тоже надо знать, и Тол­ стой ее знал»,— и улыбнется. Эта его улыбка и легкая картавость делали его каким-то совсем простым и близким и смягчали самых задиристых и грубых. Никто никогда не грубил ему, все слушались безоговорочно. Мы стороной слыхали, что Константин Эдуардович тоже ученый, что у нас его не признают, потому что он самоучка, что о нем пишут в журналах, и что он все деньги тратит на какие-то опыты. Но скромен он был до болезненности. Как-то одна ученица с общего согласия класса спросила: «А правда, Константин Эдуардович, что про вас написали в одном французском журнале, что вы ученый и что вы изобретаете что-то? » Надо было видеть, как он рассердился. Замахал руками, покраснел и даже закричал на ученицу: «Что за глупости городите! Никакой я не изобретатель. Никакие журналы про меня не писали; и ничего вы не знаете!» — А мы все смеялись и кричали: «Нет, правда, правда, мы читали про вас!» Много позже, после революции, мне рассказывала подру­ га, которая слышала это от очевидца, как вел себя Констан­ тин Эдуардович, когда Михаил Иванович Калинин вручал ему орден. Он говорил Михаилу Ивановичу, что его награж­ дают не по заслугам, что он так мало сделал, что не заслу­ жил награды, что есть более достойные. По своей скромно­ сти он искренне считал, что правительство переоценило его заслуги.