Васильев В.Г. Непридуманная история. Книга 1: Гавро. 2014

185 Он ещё долго говорил другу о возникших трудностях, о своих сомнениях, о поиске каких-то других возможностей. Александр хорошо понимал его, но что посоветовать, как по- мочь – тоже не знал, хотя решил поговорить с матерью об этом. Уже лёжа на полу с хозяйской фуфайкой под головой, в густо наполненной спящими людьми комнате, Гавриил услышал, как Александр в сенях вполголоса просил мать разрешения оставить у них пожить друга, пока он не найдёт себе ещё где-то места. Надежда Ивановна сначала катего- рически возражала, говорила, что вряд ли это понравится отцу, изба маленькая, тесно, да и «стыдно перед людьми за батьку, если вот так будет куролесить да водку пить». Но потом, уступая сыну, который теперь для неё стал главной опорой и надеждой в жизни, согласилась: пусть по- живёт – в тесноте да не в обиде, если сам захочет, но всё- таки недолго. Конечно, чужой человек в доме, удовольствие не из самых приятных. Даже если и родственник, всё равно дополнительная нагрузка на хозяев, а чужой – есть чужой. Он всегда может найти повод, чтобы осудить приютивших его людей, мало ли за что. Каждая семья живёт своей жиз- нью, своим укладом, любое внедрение в него может вызвать недовольство, а это кому нужно? Но главное, что эти люди, сами очень скромно живущие, его не отвергли, и у него хоть на какой-то период может быть над головой крыша. Прав- да, на это должен был согласиться и «батька», завтра, когда протрезвеет. Но проснувшись, тот ничего не хотел слышать, пока его не «опохмелят», то есть пока не нальют водки. «Ты кто та- кой будешь?» – спрашивал он Гавриила, видимо забыв, как вчера знакомился с этим парнем и рассказывал ему, как по- сле очередной захлебнувшейся атаки финские пулемётные очереди выбивали белые фонтанчики из снежной пелены, подбираясь к лежащим и пытающимся укрыться в снегу красноармейцам. Но когда дело доходило до рукопашной, говорил он, или когда удавалось ворваться в расположение противника, то уже никакие финны не могли выдержать напора измученных бесконечными атаками и клокочущей внутри злостью за своё унижение, за пережитый страх под