Восславим наших матерей - 2012

Я вернулась на завод, но он почти не работал. Нас, молодых и бездетных, послали рыть окопы и противотанковые рвы за 50 километров от города. Немцы бомбили, на бреющем полёте стреля­ ли из пулемётов. Спрятаться было негде, и мы от страха прикрыва­ ли голову лопатой. С едой уже было плохо, но мы находили в огоро­ дах морковь, брюкву. Болели животы, но потом стали привыкать. В конце сентября немцы стали наступать всё ближе и ближе. Мы пошли пешком в Ленинград. Дороги были разбиты. Шли ле­ сом из-за постоянных бомбёжек и обстрелов. Вернувшись на завод, организовали комсомольский пост и в нашем цехе. В комнате начальника цеха сделали нары, поставили железную печь, трубу вывели в окно. Начался голод. Нам, рабо­ чим, давали 250 граммов хлеба, но они выглядели как 100: в хлеб что-то примешивали, он был сырой. Остальные карточки не ото­ варивались. В заводской столовой на них нам давали суп из че­ чевицы: вода и три чечевички, но это было горячее. Как я выжила, не знаю. Может быть, спасло то, что я была не одна - нас было семь человек, мы жили прямо на заводе, на наше счастье, ни один снаряд прямо не попал в наше убежище. Мы не уходили с завода ни во время бомбёжки, ни во время обстрела. Наша задача была сбрасывать с крыш зажигательные бомбы. Но страшнее были артобстрелы из дальнобойных орудий, они были регулярны, почти каждый день. В Озёрках, где жила моя сестра, люди вспомнили, что где-то около овощной базы ссыпали гнилую картошку, так они, такие го­ лодные, без сил, всё же сумели прокопать целые катакомбы и на­ шли в земле крахмал (оказывается, он не гниёт). И вот я пошла к сестре помыться и тоже решила попытать счастья. Набрала с вед­ ро, запах ужасный; неделю вымачивала, промывала, получилось 0,5 кг крахмала. Напекли оладьи, это казалось очень вкусным. Голод вынуждал есть всё, что удавалось добыть. Ели подсол­ нечный жмых, от которого всё горло было в крови. Из столяр­ ного клея варили студень. Самые тяжёлые дни были под Новый 1942 год: что-то произошло с хлебозаводом, и два дня совсем не давали хлеба; люди умирали прямо в очереди, садились на ящики с песком и уже больше не вставали. А сколько мёртвых