Это мы, крещенные блокадой - 2007

нам за маму, и мы все жили с ней. Ничего нет страшнее войны. Но довелось всю войну про­ жить в блокадном городе. В начале войны мы сразу почувствовали рез­ кое ухудшение: в магазинах всераскупалось мгно­ венно, а через несколько месяцев нам выдали карточки. Я работала на заводе «Медаппарату- ра», числилась служащей, и поэтому мне полага­ лось продуктов больше, чем иждивенцам, но все равно это было очень мало. Когда фашисты разбомбили Бадаевские скла­ ды, норма продуктов резко сократилась. Многие предприятия не ра­ ботали, кроме оборонных. Очень часто рабочие и ночевали на заво­ де, так как транспорт не ходил, а пешком ходить было очень тяжело. Кто не работал на предприятии, тот находился на оборонных рабо­ тах: жители Ленинграда копали окопы в пригородах, противотанко­ вые рвы под бомбежкой. Во время налетов фашистов мы все прятались в кустах. Самым тяжелым был 1942 год: порция хлеба и две лепешки из жмыха, и так -д о самого прорыва блокады. Потом стало немного легче: приба­ вили хлеб и давали кое-что из продуктов, правда, в мизерных коли­ чествах. Нас, комсомольцев, весной посылали на лесозаготовки. Мы заготавливалидрова, работалинаторфоразработках, разбиралиразбом­ бленные дома. Постепенно налаживалось производство. Я уже была на телеграфе, там была рабочая карточка, и хлеба давали больше. За работу в блокадном городе я награждена медалью «За оборо­ ну Ленинграда». Из родных мест я уехала в 1946 году, с мужем. Он был военным, и поэтому мы часто переезжали. Так я оказалась в Новосибирске. У меня заботливый сын, две внучки и правнучка. СУВОРОВА Елена Яковлевна, 1934 года рождения Мой спаситель - фронтовик До войны в нашей семье было шесть человек (мать, отец и четверо детей). В начале войны первой умерла четырехлетняя сестренка, через некоторое время умерли брат (12 лет) и отец. До сих пор слышу я голодный писк новорожденного младшего братишки (ему было месяца два), плакать он уже не мог, у матери, 208