Покрышкин А. И., Небо войны. Повесть фронтовых лет - 1988

фамилию ведущего группы Лаврииенкова. Он служил в другом полку и часто сменял нас на прикрытии наших войск. Имя летчика, часто звучавшее в эфире, запомина­ ется крепко, потом оно как бы само по себе живет в па­ мяти, требуя новых и новых подробностей о нем. Позже к нам в полк дошла и почти легендарная история этого лет­ чика. На конференции я познакомился с Владимиром Лав- риненковым. Здесь легенда ожила для меня в его правди­ вом рассказе. Мы обедали, ужинали все за общим столом, деловые беседы сменялись воспоминаниями. Там я увидел этого скромного, молчаливого, державшегося как-то в стороне капитана, имя которого в эти дни было самым популяр­ ным среди летчиков. Эту славу он добыл не только свои­ ми воздушными боями, которых он провел десятки, но и героическим поступком. Лавриненков тоже пострадал от немецкой «рамы» —■ воздушного разведчика и корректировщика «фокке-вульфа- 189». Он атаковал ее над рекой Миус, там же, где постра­ дал Березкин, когда во время атаки столкнулся с ней. «Рама» свалилась на землю, а за ней на парашюте и Л а в ­ риненков. При раскрытии парашюта оторвало пистолет. На немецкой территории его схватили солдаты, что называ­ ется, «за ноги». При нем не было ни орденов, ни докумен­ т о в— только в кармашке гимнастерки последнее письмо из дому. — Лавриненкоф? Это фамилия нам известно,— обрадо­ вался производивший допрос немецкий офицер. Капитан, конечно, отрицал, что это его фамилия. Но у немецких разведчиков нашелся альбом фотографий лет ­ чиков, среди которых легко можно было узнать характер­ ное, бровастое лицо Лавриненкоза . Отпираться дальше было невозможно. На летчика навалились с расспросами о дислокации, о боевых машинах наших полков. Говорить об этом или не говорить — полностью зависело от Лаври- ненкова, его идейной стойкости, убеждений. Он молчал. Его били. Он молчал. В простой хате донецкого села, где происходил этот допрос, применялись методы гестаповского застенка. Но они не сломили стойкости летчика-коммуниста. Немцам не оставалось ничего другого, как отправить Лавриненко- ва в глубокий тыл. Авось там развяжут ему язык ужасы концлагерей и изощренные пытки. Но на всякий случай.