Покрышкин А. И., Небо войны. Повесть фронтовых лет - 1988

это неповторимое произведение военного искусства. Кто из нас, писателей, разбирается в нем? Никто.— Алексей Тол­ стой все горячей увлекался темой нашей беседы.— Вот я читал в газете о том, что летчик во время боя неожидан­ но выполнил какой-то маневр, кажется, переворот, и это сразу изменило всю ситуацию. А что такое этот переворот? Каждый такой специфичный термин — это слиток опыта, мысли, энергии, заложенных в нем, а я не понимаю его. Мне нужно изучить ваше дело, прежде чем взяться писать о вас. Он предложил выпить за летчиков, и все наполнили бокалы вином. Возвращаясь домой, я думал над тем, что расскажу то­ варищам о процессе, вспоминал все, что сказал Толстой. Да , если писатель не берется за тему, которую он не знает, считая, что прежде ее нужно глубоко изучить, это говорит о его талантливости, о серьезном отношении к своему тру­ ду и к труду других. Кубань. .. Ты будешь помниться мне всю жизнь и встре­ чей с большим русским писателем, посетившим тебя в труд­ ное время. До свидания, Кубань! На горизонте уже показались знакомые приметы шах­ терского края. Терриконы, терриконы. . . 2 Приземлились в городе Н. Оставив самолет на стоянке, я направился к командному пункту: по поручению Краева, который задерживался в Поповической, мне надлежало присмотреть за полком на новом месте. Дул горячий, порывистый ветер, было жарко. Кажется, точно такой день на этом же аэродроме с чем-то связан в моей жизни. .. Да , это было год тому назад. Я прилетел сюда за «мессершмиттом», чтобы перегнать его в Славяно- сербск. Тогда я услыхал у изрешеченного самолета рассказ о подвиге капитана Середы. Точно так же дул обжигающий степной ветер, под которым никла молодая трава. Наши прибывали поэскадрильно, аккуратно заходили на посадку, отруливали к стоянкам. Кто-то промазал, про­ тянул дальше, чем надо. Номер на самолете не разобрать. Вот почему, подумалось, начальник штаба иногда выходил на землянку с биноклем и обозревал аэродром, как поле боя.