Сибирская советская энциклопедия_Том3

вописным фоном для повествования, и исто­ рией ссыльного беглеца, как удобной сюжет­ ной канвой, заинтересовывается авантюрный ро ­ ман («La Route de la Siberie, aventures des de­ ux deport6s nihilistes» Люсьена Томэна, 1832; La vie en Siberie, aventures de trois fugitifs en Siberie» Тиссо и Амеро, 1881, 6 изд., есть ан­ глийский перевод; сюда же относится — «Un francais en Siberie, aventures du Comte de Mon- tleu» E. Мюллера, 1884, 4 издания). Из произ­ ведений второй группы наиб, известность полу­ чил роман Жюля Верна (1828—1905): «Михаил Строгов. Москва — Иркутск» (1876), множество изданий (переведен на все европ. языки), в осно­ ву к-рого положены солидные сведения из об­ ласти географии, но к-рый полон смешными историческими извращениями бытовых черт эпо­ хи. Но в 80-е годы европ. читатели уже не удо­ влетворялись созданиями фантазии, а требовали ское худож. произведение, из к-рого Европа впервые получила верное понятие о сиб. приро­ де, жизни в сиб. городах и т. д. Книгой Кенна- на и ее рус. отголосками инспирирована была и резко осуждавшая российскую действительность ода английского поэта Чарльза Альджернона Сюинберна «Россия», напечатанная в журнале «Фортнайтли Ревью» (1890, август), в к-рой Сиб. изображена красками Данте, как ад на земле. Интересным исключением из очень однообраз­ ной европейской лит-ры о Сиб. явились этно­ графические охотничьи новеллы немецкого пи­ сателя Эгона ф. Капперра (Egon v. Kappherr): «Шайтан», «Сибирские и русские истории» и «Сын лесов» (1913). Эти заметки аристократа— туриста и охотника—ме лишены до известной степени привлекательности в своей пейзажной и этнографической части и грешат лишь, б. м., временами слишком сильной идеализацией сиб. природы и быта, в к-рую автор впадает, оттал­ киваясь от предшествовавшей ему европейской лит-ры о Сиб., но в полном согласии с психо­ идеологией своей общественной среды. Толчок к новому под'ему интереса к Сиб., и при том в новой плоскости, Зап. Европе дала империалистическая война 1914— 18. В послед­ ние годы выходит довольно много беллетри­ стических произведений на сиб. темы, написан­ ных германскими, австрийскими и др. солда­ тами и офицерами, побывавшими в Сиб. в ка­ честве военнопленных. Из множества произве­ дений этого типа критика отметила вышедший в 1927 роман Йозефа Рота: «Бегство без конца»- (J. Roth, Die Flucht ohne Ende), острую картину послевоенной Европы; здесь описаны скитания германского военнопленного, начавшиеся в Сиб. и кончившиеся в Париже. Назовем также круп­ ного венгерского писателя Геза Гиони, умер­ шего в рус. плену в 1917 и посвятившего Сиб^ ряд стихотворений и рассказов. Др. венгерскому писателю—Балогу (Balogh) принадлежит «Си­ бирская биография Г. Гиони» (Gyoni Gesa, Szi- beriai eletrajza, Будапешт, 1927). В 1924 вышел, заставивший говорить о себе, роман немецкого писателя Рудольфа Гейста «Си­ биряк Нижин», в к-ром изображены эпизоды, будто бы относящиеся к началу пролетарской рев. в Сибири. Герой романа—рыбак, живущий в Сев. Сиб. в воображаемом поселке Антатове и горячо увлеченный идеей рев. служения про­ летариату после Октябрьских событий, когда весть о них дошла до его медвежьего угла. Од­ нако Нижин не может разобраться в людях к отличить «настоящих» большевиков, от «не-на- стоящих», в наивной характеристике к-рых ав­ тор проявил полное непонимание рев эпохи и явственно обнажил свою типичную мелкобур­ жуазную позицию. Вульгарный психологизм ро ­ мана вплетен однако в острую авантюрную фабулу. В поисках идеальных «освободителей народа» и настоящего «народного» дела, к ко­ торому можно было бы приложить свою рев., энергию, Нижин доводит до сведения прави­ тельственного комиссара, что на север от Анта- това, на самой поверхности земли, под снегом, лежат огромные пласты каменного угля, и ведет туда, для отыскания богатства, специально сна­ ряженную экспедицию. Экспедиция погибает от метели недалеко от чудесных залежей и вместе с ней погибает тайна местонахождения угля. Идея произведения заключается в иллюстрации того положения, что природа оказывается силь­ нее как «злых», так и «добрых» героев романа. Подводя итоги всему сказанному можно по­ ложительно утверждать, что в европ. художе­ ственной лит-ре Сиб. отразилась в общем до­ П ож а р Иркутска. Драма Жюля Верна и Деннери „Михаил Строгое" на сцене парижского театра Шатлэ правдивых описаний и точных данных. В из­ вестной степени этому удовлетворяли выдавае­ мые за подлинные мемуары и письма заключен­ ных в Сиб., к-рых появилось тогда множество на всех европ. языках. В создании всей этой лит­ ры Англия не отставала от Германии или Фран­ ции, тем более, что удобными поводами для это­ го были политические столкновения двух дер­ жав на почве восточного вопроса, вызвавшие в Англии рост руссофобских настроений. О. Уайльд в 1881 пишет пьесу на рус. сюжет «Вера или нигилисты», в к-рой действие открывается в корчме на сиб. тракте; Генти (Hunti) создает приключенческий роман для юношества «Con­ demned as a nihilist», в к-ром идет речь, м. пр., и о Сибири. Большое любопытство возбуждает к себе вышедшая в 1890 книга американца Дж. Кеннана «Сибирь и ссылка» (в 1870 он выпустил книгу «Кочевая жизнь в Сибири»), где он дает беспощадную критику рус. каторги и ссылки. Книга Кеннана представляет собою не только публицистический трактат, но также и мастер­