Сибирская советская энциклопедия_Том3
и при свете северного сияния заставил его с иими сражаться». Более полно отразилась Сиб. в польскойлите ратуре. Это вызвано разгромом польского вос стания 1831, ссылкой в Сиб. многих повстанцев и наступившей моральной и полит, депрес сией среди тех кругов шляхты и интеллигенции Польши, к-рые были связаны с неудачным вос станием. Естественно, что Сиб. отразилась в польской лит-ре 30-х и 40-х гг. через призму этих ущербных настроений, как далекая страна наказания, суровый и безрадостный край. Свою поэму «Дзяды» Мицкевич закончил за границей «эпизодом» о России и обращением к «друзьям- москалям» («Do przyjaciol moskali»), под к-рыми разумеет декабристов, томящихся в глубине сиб. темниц: «Пускай к вам речь моя из стран свободы дальной домчится на рубеж пустыни ледяной, и в край изгнания, далекий и печаль ный, приносит с воли весть, как журавли вес ной» (перев. Тана). За границей же написанная поэма Ю. Словацкого «Ангелли» (Париж, 1838), полная загадочных символических намеков и реминисценций из библии и Данте, с ее иде ей добровольного искупительного страдания и жертвы, очень типична для упадочн. мессиани- стических настроений польской эмиграции. Поэт намеренно избегает реального живописания и пе реносится в воображаемую, стилизованную Сиб., имеющую, впрочем, мало общего с настоящей Сибирью. В более позднем произведении («Бень- овском», 1841) Словацкий хотел еще раз вер нуться к изображению Сиб. и Дальнего Востока, хотя история знаменитого авантюриста и на этот раз была лишь поводом для того, чтобы высказать ряд патриотических и философских размышлений по поводу тягостных судеб поль ского народа; поэма эта осталась неоконченной и оборвалась на похождениях Беньовского в Крыму. Последующая польская лит-pa, касав шаяся Сиб., внесла в общем мало нового в ее изображение; появилось много воспоминаний ссыльных поляков: Раф. Блонского, И. Кобы- децкого, Ант. Пауши, Евг. Жмиевского, Ад. Яну шкевича, К. Волицкого, В. Мигурского, Руфина Пиотровского, Густава Зелинского, Бронислава Залесского, Евы Фелинской и др.; последняя, м. пр., утверждает, что в жизни ссыльных по ляков в Сиб. «нашли бы ряд великолепных тем и Вальтер Скотт и Дефо» однако, сколько-ни- <5удь крупного беллетриста-поляка, к-рый взял ся бы за этот сюжет, не нашлось; лишь группа ученых и писателей, оказавшихся в ссылке в SO-x годах и изучавших Сибирь, дала ряд очер ков и рассказов, основанных на действительном знании сиб. природы и быта; таковы, напр, якутские рассказы А. Шиманского, Сохачевско- го, В. Серошевского (ему же принадлежит не давно изданный роман «Беньовский»). Зап.-европ. лит-ра 40—60-х гг. в своем изобра жении Сиб. находится все еще в полной зави симости от сентиментальных повестей начала века Те затруднения, какие обычно встречает иностранный писатель, описывая совершенно не знакомую ему жизнь, принуждают его к тесной зависимости от старой литер, традиции, и к приверженности его готовым шаблонам повест вования: это часто служит причиной нередких анахронизмов. В данном случае нельзя, однако, забывать и о том, что реалистическая лит-ра середины XIX в., создававшаяся, гл. обр., пред ставителями европ. средней и мелкой буржуа зии. в произведениях сентименталистов начала века могла найти для себя опору, свойственную ей по идеологии и стилю. Прокатившаяся в 1848 го всей Европе волна рев. движения оживила интерес читателей к судьбе ссыльных и заклю ченных. Некоторую роль в этом отношении мог ло сыграть удачное бегство Бакунина из Си бири. Во всяком случае сюжетная схема «Ели- саветы» Коттэнь или «Параши» Ксавье-де-Ме- стра с легкими вариациями все еще повторя ется в романе и драме (напр., L. М а г с h i о n i, Elisabetta ossia la figlia dell’esiliato, Drama, 1869; V o g l , Ein Cefangener in Sibirien, Drama, 1850, есть французская переработка; «Die Treue Liebe Oder: Die Verbannten in Sibirien, Novelle, Berl., 1860; A g a Mrs. The Adventures of a serf’s wife among the mines of Siberia, London, 1866); по являются новые рассказы о приключениях ссыль ных (иногда поляков, французов, немцев, напр., написанная в начале 40-х гг. драма Lafont et Par- fait, «Un frangais en Siberie», итальянский пере вод 1844; «Schultze und Muller in Sibirien» — 1865 и мн. др.), повествования о бегстве их из Сиб., либо, наконец, новые вариации на темы о «знаменитых заключенных» вроде романа Вар вары Гофланд «Дочь Меньшикова» (1843) или «Изгнание в Сибирь Ф. Головина» рассказа Кер- бера (1852). С конца 60-х гг эта своеобразная лит-ра о сиб. изгнанниках и беглецах значит, увеличивается благодаря интересу к рус. по литической жизни вообще, и в частности к рев. деятельности народников. Европ. пресса с боль шим вниманием следила тогда за борьбой клас сов в России, за теми серьезными конфликтами общества и власти, в к-рых многие прозревали уже настоящую угрозу самодержавному строю. Чем напряженнее становилась борьба, тем силь нее росло к ней внимание на Западе, все чаще находя свое отражение и в публицистике и в художественной литературе. Модной делается тема о «русском 1 Нигилисте»-революционере, и писатели не жалеют красок для изображения темных сторон рус. каторги и ссылки. Развитие этой лит-ры идет одновременно в нескольких направлениях; сентиментальная традиция, вос кресшая еще в одном из поздних романов Эми ля Суверстра (1806—54), писателя 30—40-х гг., особенностью к-рого была сильная моралисти ческая тенденция (см. его: «Pendant le moisson. Les Bannis», Siberie, Paris, 1852, первоначально в «Magasin Pittoresque»), продолжает свое раз витие в книге Ламота «Мученики Сибири» (А. Lamoth, Des martyrs de la Siberie, Vols 1— 3, Paris, 1869). С др. стороны—Сибирью, как жи ОЯИМЯ?*!» EN SIBERIE ОВАМР. KN ТИО»? fiPOQl'KS фаг A i l l . <&t)orWe Cafont ft ttorl f la r fe t t , •B U O IQ O * OX M U N I , 0 * 0 0 » I O S I t Ю • ■.» >tuntu м . » Ш » , * » u nnutM at i tun c <*«m* u Г- a i u n <*4*
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2