Сибирская советская энциклопедия_Том1

склоняемых слов: с рукам и с ногам, курица с циплятам; «златым кольцам поменялися»; 11) встречается, преим. в Зап. Сиб., употребление формы сравнительной степени на ае (яе), а (я): тепляе, скоряе (скоря); 12) в Г. Сиб. встречает­ ся употребление глагольных форм с оконча­ нием: ошь, от, ом, оте, с предшествующим твер­ дым губным или задненебным согласным: гре- бош,-от возьмешь,-от, пекошь,-от, волокошь, -от, -ом, -оте. Перечисленные особенности, характерные, гл. обр., для отдельных рус.- сиб. Г., по своему происхождению,—-отчасти сев.-русские: 1 (оканье), 3, 5, 10, 11; отчасти— южно-русские: 1 (аканье); остальные особенно­ сти (за исключением 6, 12, к-рые хотя и встре­ чаются на С. европ. части Союза, но отличают­ ся там иным характером, чем в Сиб.)—отчасти более характерны для сев.-рус. Г. (2), отчасти — юж.-рус. (8); некоторые же особенности и более характерны для украинских и белорусских Г., нежели для русских (4, 9). Б. г. Особенности, диалектически развившиеся в Сиб., вследствие влияния туземных сиб. яз. на рус.: 1) смешение свистящих и шипящих согласных (с—ш, з—ж, ц—ч) или только произношение свистящих вме­ сто шипящих: шобака, шам; больсой, суба; жу- бы, зырный; или только: больсой, зырный, но: собака. Особенность эта встречается на С. и В. В слове «молосный» (вместо «молочный» или «молошный») с произносится часто в Сиб. так же, как и ц вместо ч в слове «цело» в значе­ нии «передняя часть рус. печи»; 2) шепелявое произношение мягких согласных свистящих: шемья, вшё, кишель, жемля, вжяли. Встречается прибл. в тех же Г., но гораздо чаще и после­ довательнее; 3) в Г. такого же типа на В. и С.-В. Сиб. мягкие согласные т, д изменились, но далеко не как правило, в мягкие ц, ч, дз, дж: хоцел, коцел и кочел, пяць и пячь; одзин и оджян, наджевать; 4) приблизительно в тех же Г. на В. и С.-В. Сиб. встречается употребле­ ние твердого р вместо мягкого; запрагать, го- ворат, врэмя, берэг, тры; 5) в некоторых Г. С.-В. Сиб. (особ, на Ниж. Колыме) наблюдается явление «сладкоязычия»: произношение j (йот) или й (и неслогового) вместо плавных с, р, л: хойосо (хорошо), гойова (голова), йеветь (ре­ веть), йебедь (лебедь), смейть (смерть); 6) в этих же и др. с.-в. Г. встречается употребление твердых губных согласных вместо мягких: ма- со, има, мэд, дереванный, стават, теба, спы, кров, идет. Не останавливаясь на др., более мелких, диа­ лектических особенностях рус.-сиб. речи, отме­ тим еще особенности, общие для этих Г. Из них наиб, интерес с диалектологической точки зре­ ния представляет группа А. б., охватывающая такие общие для рус.-сиб. старожильческих Г. черты, к-рые в области сев.-рус. Г. европ. части Союза являются диалектическими, т.-е. имеют б. или м. ограниченный круг своего распростр. (как, напр., произношение чо вместо что, встре­ чающееся, но лишь изредка и только в отдель­ ных сев. губ. европ. части, в б. Кемском у., Ар­ хангельской губ., в Кунгурском окр. Урала и др.). Эти данные, если только они подтвердят­ ся при дальнейшем изучении рус. -сиб. речи, могли бы свидетельствовать о том, что Г. пер­ воначального рус. населения Сиб., — различные окающие или акающие,—пережили или (по от­ ношению к некоторым явлениям) еще пережи­ вают период взаимного влияния и смешения, на почве к-рого намечается образование отдель­ ной «рус.-сиб.» диалектической группы, об’еди- няющей, если не все, то, по крайней мере, б. ч. теперешних старожильческих говоров. Эта диа­ лектическая группа теснейшими узами связана с сев.-рус. Г. европ. части Союза, особ, же с соседними Г., т. наз. «Восточной» или «Воло­ годско-Вятской» диалектической группы. К.-л. резкой границы между ними не существует. Са­ ма по себе эта диалектическая рус.-сиб. группа распадается на отдельные Г. в их разнообраз­ ных сцеплениях. Одну из таких частичных груп­ пировок представляют Г. С.-В. Сибири. Г. сиб. «старообрядцев», по данным, относящимся к диа­ лектологии забайкальских «семейских» (Верх- неудинский айм.), можно охарактеризовать как акающие южно-русские. Они резко отличаются от рус.-сиб. старожильческих Г. такими особен­ ностями, как 1) «диссимилятивное яканье», т.-е. произношение а (я) после мягких согласных в предударном слоге, если под ударением нахо­ дится один из узких гласных: у, ы и, наоборот, и, если под ударением а или а (я), гласный ши­ рокий: земли, сястры, но: зимля, диржать; 2) длительное произношение г : hapa, мноЬа, да- раЬой; 3) произношение хв вместо ф; сарахван, хварт, хвурман (название повозки); 4) форма родительного падежа единственного числа на е личных местоимений: мине, тибе, сибе; 5) мяг­ кое г в личном окончании 3-го лица единствен­ ного и множественного числа глаголов: нясёть, Ьаворить, пяють. Необходимо отметить, что в некоторых пунктах «семейщины», вследствие влияния рус.-сиб. Г., эти особенности или уже утрачены, или находятся на пути к исчезно­ вению. Диалектологические изучения. Изучение го­ воров рус. старожилого населения Сиб. нача­ лось прибл. с первой четверти XIX века. К это­ му времени относятся первые опыты собирания диалектологического материала и первые по­ пытки характеристики рус.-сиб. речи. Устана­ вливается определенное мнение, что рус.-сиб. Г. представляет собою однородное целое и что «сиб. наречие» относится к числу сев.-рус., окающих диалектов, или даже просто «по всей Сибири есть устюжское или новогородское» (Словцов). Несколько позже к этому мнению, с небольшой оговоркой, присоединился и В. И. Даль в своей статье «О наречиях русского языка». («Вести. Р. Г. Об-ва» за 1852, кн. V). Он считает «сибирское наречие» таким же само­ стоятельным, как и др. рус. наречия (напр., нов­ городское, вост., московское), но характери­ зует его, как смешанное сев.-великорус., обра­ зовавшееся из смешения новгородского с вост., или владимирским. К 1873 относится появление большой статьи П. А. Ровинского «Замечания об особенностях сибирского наречия» («Изв. Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва», т. IV, кн. 1) предста­ вляющей собою опыт описания «наречия Вос­ точной Сибири». Но это «вост.-сиб. наречие» у Ровинского устанавливается на основании очень шатких данных; отношения его к «сиб. наре­ чию» осталось у Ровинского не выясненным. Несмотря на появление статьи Ровинского и др. материалов, состояние сиб. диалектологии в конце XIX в. было таково, что автор известного «Очерка русской диалектологии» А. И. Собо­ левский имел основание утверждать, что «Си­ бирь в диалектологическом отношении нам по­ чти совсем не известна» («Живая Старина», 1892, в. 2). Соболевскому принадлежит вторая по времени сводка всех наших сведений о рус.-сиб. говорах. Соболевский уже не говорит о «сиб. наречии», а только о «сиб. говорах», при чем характеризует их как «имеющие много общего z Г. Архангельской, Вологодской, Вятской и