Историческая энциклопедия Сибири II

обычаями и обрядами, к-рые были в местах исхода рус. переселенцев. В народ, праздниках и обрядах большая роль принадлежала календарно- и семейно-обряд. фольклору, к-рый не только придавал им разнообра­ зие, красочность, поддерживал традиц. устои семейной жизни, но и имел аграрно-магическое, продуцирующее значение. В содержании святочного фольклора явст­ венно выражены утилитарно-хоз. направленность, а также загадывание относительно семейной судьбы. Магич. обряды Масленицы сопровождались песнями, само исполнение к-рых считалось продуцирующим. Во время празднования Семика и Троицы пели хо­ роводно-игровые песни с любовно-брач. тематикой. Дольше и полнее, чем в др. р-нах России, в регионе сохранялись рус. свадеб, обряд и сопровождавшая его поэзия: заклинательные, величальные, корильные, ли­ рич. песни, причитания, приговоры дружки. Вплоть до кон. XX в. можно было записать свадеб, песни, но это был уже реликтовый фольклор. Традиция бытования похоронной причети, утраченной или находящейся на грани исчезновения в др. регионах, в отд. р-нах Сибири и Д. Востока зафиксирована на рубеже XX—XXI вв. Образцы высокой причетной поэзии записаны в кон. XX в. в старообряд. селах Забайкалья. В сер. «Памят­ ники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» опубликовано 6 т. Р. ф., но это лишь небольшая часть фольклор, фонда. Изменились формы и функции тра­ диц. Р. ф., но в Сибири и на Д. Востоке он в XXI в. находится в живом бытовании. См. Музыкальная традиционная культура вос­ точнославянских переселенцев в Сибири. Лит.: Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1991; Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: Волшебные. О животных. Новосибирск, 1993; Русские сказки Си­ бири и Дальнего Востока: легендарные и бытовые. Новосибирск, 1993; Русские лирические песни Сибири и Дальнего Востока. Но­ восибирск, 1997. Т. 14; Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока: Песни. Заговоры. Новосибирск, 1997. Т. 13; Русский семейно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 2002. Т. 22. Р. П. Матвеева РУССКИЙ ЯЗЫК в Сибири, гос. язык РФ, нац. яз. рус. народа, принадлежит к наиболее распространенным языкам мира, является средством межнац. общения народов России и стран СНГ, одним из 6 офиц. и раб. языков ООН; относится вместе с укр. и белорус, языка­ ми к вост.-славян, подгруппе славян, группы индоевроп. семьи языков. Р. я. стал утверждаться как средство общения населения в Сиб. регионе более 400 лет назад как диа­ лект сев.-рус. переселенцев. Лит.-письм. Р. я. начал употребляться в Сибири в кон. XVII в., в осн. для деловой переписки. В XVII—XIX вв. и в нач. XX в. в Сибирь переселяются крестьяне, ремесленники и служилые люди не только из ср. полосы России, но и из юж. Украины, сохраняя территор. своеобразие речи материн, диалект, зоны, гл. обр. в произношении и в морфологии. Осн. говором сев. и ср. Сибири оставал­ ся в этот период старожильческий, образовавшийся в XVII—XVIII вв. в процессе интеграции севернорусов из Заволочья и их потомков с переселенцами из центр, территорий Московского гос-ва (владимирцами, суз- дальцами, тверичами, ярославцами), речь к-рых была также «окающей». Узкодиалект, черты др.-Новгород, и псков. происхождения в старожил, говоре начинают нивелироваться, хотя и непоследовательно: в речи рус. переселенцев, оказавшихся в иноязыч. окружении, они сохраняются. Напр., в рус. говорах Забайкалья еще в нач. XX в. в произношении сохранялось смешение «свис­ тящих» фонем [с] и [з] с шипящими (вместо «сам» — «шам», вместо «земля» —«жемля»), что присуще древ. новгородско-псков. говорам. В процессе интеграции диа­ лект. основ под влиянием «московской» речи исчезает др.-Новгород, фонема ять, дифтонгическое («сиено», «лието») ять совпадает с «е». Иначе складывалась судьба рус. изолированных, т. н. островных, говоров: говор Рус. Устья (низовья Индигирки) и Колымы. Антропол. тип индигирцев и колымчан не славянский. Являясь метисами, они ведут такой же образ жизни, как якуты , эвенки , юкагиры , занимаются рыб. ловлей, охотой. Но уверенно называют себя русскими, хотя их речь существ, отличается от рус. разговорной, прежде всего мелодикой и интонацией. В синтаксисе преобладают простые предложения с резким повышением тона в кон. фразы, что можно назвать реликтом «музыкально-тони­ ческого» ударения. В лексике индигирцев и колымчан мн. архаизмов и историзмов. Освоение переселенцами огромной территории, стр-во нас. пунктов приводит к смешению пришлого населения и частич. нивелированию диалект, различий в их речи. Но единой системы разговор, сиб. речи как варианта рус. нац. яз. в Сибири пока не образовалось. К XX в. здесь оформились 4 типа рус. говоров: старо­ жильческие, смешанные, островные (русскоустинцев и семейских Забайкалья), новоселов. За длит. ист. период рус. сиб. говоры существ, изменились в процессе взаимовлияния, воздействия на них лит.-письм. яз., абориг. языков народов Сибири и совершенствования граммат. структуры. Произошли изменения и в лексич. системе. Значит, часть лексики осталась сев.-рус. не только потому, что севернорусы раньше др. стали обживать этот край, но и потому, что геогр. среда Сибири с ее реалиями имела больше сходных черт с Рус. Севером, а это обусловило и образ жизни, и виды труд, деят-ти сибиряков. При освоении Сибири в понятийной сфере переселенцев происходили изменения, в результате чего нек-рые слова вышли из употребления, а др. приобрели новые значения. Так, сев.-рус. слово «тайбола», заимствован, в архангел, и беломор. говоры из финно-угор. языков (и до сих пор широко известное в сев.-рус. говорах), в значении ‘густой большой лес’, казалось бы, имело все основания утвердиться в рус. сиб. говорах, но оно было вытеснено из употребления словом «тайга» (монг. происхождения), что объясняется потребностью отразить содержанием этой лексемы понятие о больших масштабах сиб. хвой­ ных труднопроходимых лесов. Слово «вулок» в древ­ нерус. яз. обозначало тер. между 2 судоход, реками, по к-рой «переволакивали» речные суда. В условиях Сибири такой способ перетаскивания судов (через непроходимые леса при огромных расстояниях между реками) был невозможен. Слово «волок» в данном зна­ чении исчезло. Занятие мн. жителей ямским извозом в XVIII—XIX вв. обусловило переосмысление этого сло­ ва. Оно стало обозначать: 1) расстояние между 2 нас. пунктами, к-рое проезжал обоз лошадей без остановки на отдых и кормление; 2) вр. дорогу в лесу; 3) соседнее село. Переселенцы приспосабливали семантику слов и фразеол. единиц для отражения реалий сиб. действит-ти. При этом происходили не только переосмысление слов и образование новых, но и заимствование из языков абориг. сиб. народов. На разных территориях русские ориентировались на опыт хоз. и быт. жизни абориг. населения, вступая с ним в тесные контакты, что обус­ ловило различия в источнике заимствования. Так, в лексике говоров Рус. Устья существ, часть составляют слова финно-угор. происхождения. Заимствования из якутского яз. —ряд слов из эвенкийского и юкагир­ ского яз. (неск. десятков). Их семантика отражает в осн. предметы мат. культуры.