Голодяев К.А. Новосибирск военный. Том 1

336 «Я и баба, я и бык» шелушим колосков и в рот, нашелушим, нашелушим прям на поле— и в рот. У нас потом живот как вздуется! и боль страшная, и ме- теоризм начинается, газы, газы, боль в животе. И не вздохнуть, не охнуть, потому что пшеница в животе вся разбухнет. А был случай, моя первая учительница, она этих колосков на- брала и принесла домой, её за это арестовали и судили. Ничего нель- зя было с поля взять, поэтому мы там и ели, хотели домой взять, чтоб мама кашу сварила, а мы там ели, взять нельзя было. А летом ходили мы еще за лебедой, она была на первом плане, суп варили с ней. А ещё с чем? Ходили за грибами, саранки корешки копали и ели их. Всё ели, лишь бы желудок не пустой был» 31 . В. Е. Сабанцева: «Зимой трудилась на лесозаготовках… Утром был пустой завтрак, вместо обеда давали сухой паёк: кусок хлеба. Из еловых веток разжигали костёр, на прутики накалывали хлеб, поджаривали и ели. Это и был «горячий обед». А вечером — похлёб- ка. Питание было плохим—можно было бы выживать за счет леса, но не было времени сходить даже за ягодами. На трудодни выдавали зерно. Голодные дети ели траву, собирали гнилую картошку» 32 . Луиза Константиновна Милякова: «В ход шли и «шалупайки»— тонюсенькие картофельные шкурки, которые сушили, а потом моло- ли. Дрожжей не было, использовали хмель, который рос во дворе, сви- сая с крыши большими плетьми. Хмель да картошка— вот и сайки. Вытягивала семью корова. От голода спасало молоко» 33 . Римма Алексеевна Брандт: «Деревенские люди не могли даже лиш- ний колосок унести с поля. Они ведь как крепостные были, у них не было даже паспортов. Они как работали: всё для фронта, всё для победы!» 34 . Вера Дмитриевна Игнатенко : «Выходных тогда не давали ни- кому. Я, как все, днём работала в поле, на ферме — куда пошлют по разнарядке… А ночью— в конторе. Если не было необходимости возвращаться в контору, оставалась спать в шалаше. Самое хо- рошее — это люди, среди которых я жила. Быть вместе со всеми, выспаться— вот настоящее счастье. Тогда не то что связи между сёлами, даже дорог зимой не было видно, а в наш Озёрский совхоз входило пять деревень. Вся информа- ция, документы, отчёты, деньги доставлялись лыжным или пешим ходом. Я не только занималась этими документами, но и бегала с этим грузом туда-сюда. Самое страшное, когда одна-одинёшень-