Советская Сибирь, 1993, №039

Ш ап ош ни к о в из .ле­ тучих и писучих». Командировки для него норма. В поездки зовут дела и спорт. Кроме того, он еще и коллега, .на третье» заведует в Новосибирске кор­ респондентским пунктом журнала «Бухгалтерский учет» и пишет статьи о спор­ те и... о балете. В том и дру­ гом дока. Это его «слабость» — поверхностность ему пре­ тит. Есть у него н масса дру­ гих достоинств. В частности, такое — он умеет дать сдачи: и словом, и кулаком тоже, что отец в нем одобрял с детства. Как-то даже рюмку поднял за это, сопроводив приятный момент своеобраз­ ным тостом: — Я выпью не за то, что ты, Сашка, диссертации свои написал и защитил, не за то, что горный лыжник и на па­ раплане летаешь, а за то, что дал сдачи обидчику и хаму. Это самое главное. Впрочем, обстоятельства не располагали к тому, чтобы он давал сдачи. В детстве Александр Шапошников бо­ лел ревмокардитом. Хорошо помню по своим близким, что это медленное угасание. Но и в болезни очень важен характер. Так вот, он был. Больной мальчик помалень­ ку, но упорно занимался фехтованием, плавал, обли­ вался холодной водой, делал зарядку, а потом уже были другие «заболевания», при­ ятные — горные лыжи, тен­ нис, виндсерфинг (в нашем просторечии — водная до­ ска) и, наконец, параплан. Шапошников в очень многом сделал себя сам, нигде не от­ ступая и не сдаваясь. Один из принципов заимствовал у знаменитого Брэгга: сто дней в году — на солнце. Не хмыкайте, прочитав это, уважаемые товарищи и господа. Не предполагайте, что только у Шапошникова есть возможности для такого отдыха, а нам, обыкновен­ ным, никак нельзя прово­ дить под солнцем сто дней в году. Не надо! Мы не мень­ ше времени, наверное, тра­ тим у телевизора, слушая ча­ сами претенциозных и без­ дарных политиков. По себе знаю... Шапошников же вы­ работал совсем другие при­ вычки. К сожалению, они его в какой-то степени и подве­ ли. С пяти лет его дети вме­ сте с ним в горах. Отдых преимущественно там. Изве­ стный горнолыжник, врач и журналист Владимир Серге­ евич Преображенский при­ учил его брать с собой в лю­ бые командировки лыжи. Что ж, он их возит, ничуть не страдая от неудобства. Ед­ ва выдались три свободных часа — на лыжи и покатил с горы. Так в Москве, в Санкт-Петербурге, во Львове, в Алма-Ате, везде, где хоть какие-то горы есть. Так же было и на этот раз. Он собирался в Севасто­ поль, на конференцию. Есте­ ственно, что захватил доску и гидрокостюм. Его ждало море, как же не попользо­ ваться им?! Но тут позвони­ ли друзья и сказали: — Саня! Прилетай в Чим- булак. Есть шанс покататься на параплане «кенгуру» с двумя подвесками. И на лы­ жах, конечно. Ну как же! От таких пред­ ложений Александр Арсенье­ вич не отказывается. Тем бо­ лее, что до конференции в запасе был целый день. А до Крыма можно улететь с ус­ пехом и из Алма-Аты. Вот почему рядом с гидрокостю­ мом он уложил горные бо­ тинки и комбинезон. Снаря­ жение на все климатические зоны и увлечения. ...Вечером второго марта 199] года профессор Шапош­ ников прилетает в Алма-Ату. Как раз под мокрый снег и лавинную опасность. Встре­ чает его друг, один из веду­ щих горнолыжников в сбор­ ной Казахстана по фристай­ лу Михаил Бобров. Они ре­ шили слететь на параплане с Талгарского перевала. Это более трех тысяч метров высоты. Но тут судьба, словно спе­ циально спасая Шапошнико­ ва, городит трудности. На Чимбулак нельзя проехать — все завалено снегом. Тогда друзья утром пытаются про­ биться на Чимбулак. Опять нельзя: туман такой, что не видно вытянутую руку. Ни­ кого не пускают, но для одержимых преград нет. Они все-таки пробиваются. А тут — о, радость! — канатка ра­ ботает и можно подскочить до перевала. Туман тем вре­ менем не рассеивается, он прежний, почти абсолютный. Зато по всей трассе музыка играет, обозначая спуск. По­ чему бы не скатиться, раз уж добрались?! Бобров отказывается, риск велик. Шапошников, в легкой куртке-плащевке, флане­ левой рубахе и классных горнолыжных штанах, по­ ехал. Ну и что, если туман?! Музыка-то гремит, ориентир надежный, громкий. Жаль, правда, что невидимый... Перед тем, как окунуться в туманное молоко, Шапош­ ников разглядел еще не­ скольких катающихся фана­ тиков, приехавших не откуда- нибудь, а из Новосибирска, из клуба «Сибиряк». Это то­ же усилило соблазн. ...Ориентировку он потерял почти сразу. Поехал не вле­ во, как надо было, а вправо. Да еще наст обманул, он был укатанный, как на трассе. За правый уклон ему приш­ лось дорого заплатить. Но потом. А пока он крутит как бы по трассе, пытаясь раз­ глядеть канатку или услы­ шать громкую музыку. Не слышно, не видно. Несколько раз после поворотов он оста­ навливается — снег проседа­ ет с шумом. Шапошников — человек опытный, в горах он свой. Да и книгу знаменито­ го Отуотера Монтгомери «Охотники за лавинами* знает едва ли не наизусть. Он прекрасно помнит, что глубинная изморозь — вер­ ный признак возможной ла­ вины. На трассе их быть не может. Лавины, при всех своих объемах, непрочны — они сходят от крика, даже от разговора, от прыжка лыж­ ника. Когда Шапошников увидел первый лавинный ло­ ток, лежащий поперек скло­ на, он понял: заблудился. А раз так, то нельзя терять высоту. Это во-первых. Во- вторых, лавины можно было обдурить. Шапошников с разгона проехал первый ло­ ток и резко завернул. Он слышал, как лавина прошла рядом. Пронесло. Потом ему удалось обогнать еще одну лавину. То есть два раза он от верной смерти убег. Наконец он выбрался на скальную полочку, крохот­ ную площадку. Туман рас­ сеивался. Вокруг него снега не было — сдуло. Он снял лыжи и начал по камням пробираться наверх. Потом опять надел лыжи, опять с разгона одолел коварный ло­ ток и опять отвернул от лави­ ны. Игра, а точнее езда, со смертью продолжалась. Ста­ ло виднее. Шапошников уви­ дел глубокий каньон, проти­ воположный склон которого уходил, казалось, в небо. Он съехал в каньон, стащив за собой огромную массу снега. И стал искать место, по ко­ торому он мог бы выбраться, забраться вверх. Все было неприступно, но одно местеч­ ко, предельно узкое, особен­ но для горнолыжных боти­ нок, все-таки вселяло надеж­ ду. Он полез. Одна лыжина — вот напасть — упала. Александр Арсеньевич, ко­ нечно, решил ее достать. При спуске ухватился за ка­ менный отщеп и корень ар- чевника-кустарника, который растет тогда, когда лес уже на высоте кончается. И тут судьба, видимо, решила: все, хватит играть со мной в прятки. Порвался корень и отломился отщеп одновре­ менно. Шапошников успел, как учили, развернуться и метров пятнадцать летел вниз, а за ним кувыркалась лыжина с купленным еще в США дорогим креплением. Да, судьба его в те мар­ товские дни не щадила. Но и баловала. И тоже одновре­ менно. Он влетел в снег по пояс, но снова остался в живых. И опять полез на­ верх, туда, как он думал, где канатка и музыка. Вниз, под лавины, было нельзя. Но наверху не было снега. Он нашел камень со слежалым снегом под ним и по пояс в него зарылся. Начало тем­ неть. Шапошников понял, что ночевать придется в го­ рах. Накидал арчевника и задумался. О чем? ...Он не сомневался, что поиски его уже начались. Впереди было еще трое су­ ток. На четвертые сутки поиск, как правило, прекра­ щается. Одному в горах зимой выжить лыжнику почти невозможно. Статистика на этот счет — увы! — обшир­ ная. Какие задачи стояли перед Шапошниковым? Пер­ вая — не замерзнуть. Вто­ рая — сохранить подвиж­ ность. Третья — как-то приб­ лизиться к спасателям, дать сигнал о себе. Он выбрал такой режим: тридцать минут лежит, трид­ цать — делает зарядку. Так прошла первая ночь. В зад­ нем кармане Александр об­ наружил авиабилет и десяти­ рублевку. Попытался поли­ незийским способом, извест­ ным горнолыжникам и спасателям, разжечь огонь. Но хрустящий авиабилет гореть «не хотел», так же как и десятирублевка, хоть она и «деревянная» Ситуация сложилась — хуже не приду­ маешь. От тишины глохнешь, от вышедшей луны дичаешь. Да и мороз набирал силу, а фланелевая рубашка не дуб­ ленка. Куда можно было идти, туда ему было не надо. А куда надо — там про­ пасть. Оставалось все то же — искать путь вверх. Но и там лавины. На второй день он проехал еще метров пять­ сот, но вынужден был вер­ нуться к своей норе. И до двенадцати ночи плел из ар­ чевника некую дверь-калит­ ку. Пробежали горные козлы, отчетливо видимые при лу­ не. Он снова по тридцать ми­ нут лежал, по тридцать ми­ нут отмахивался, приседал и прыгал. Послаблений себе не давал, словно сдавал эк­ замен на мужество. Пошел третий день. ...В это время группа мо­ лодых спасателей, влюблен­ ных в горы ребят из ПТУ, во главе с опытным вожаком нашла его след и вроде бы двинулась к нему. Другая группа поисковиков шла без лыж по дну ущелья. Шапош­ ников как будто бы услышал даже голоса — в горах звук разносится далеко. Он встал на лыжи и быстро пересек каньон по плотному снегу, но по борту лежал «пухля- чок». По этому снегу выби­ раться бессмысленно. Чтобы подняться на двадцать мет­ ров вверх, ему понадобилось четыре часа. Он потратил все свои силы, но все-таки выбрался и, к счастью, к ел­ кам. Шапошников наломал еловых веток, понимая, что третьи сутки тоже пройдут в горах. Теперь он имел силы на то, чтобы один час лежать и только тридцать минут де­ лать зарядку. Шестого марта засветилось солнце. Сверкающий под ним снег стал таять. Шапошни­ ков очень надеялся на верто­ лет. Он пробил тропу к свое­ му следу, написал огромны­ ми буквами 505 и выложил их еловыми лапками. И вер­ толет появился. Он долго кружил прямо над ним. Ша­ пошников бегал, кричал, кривлялся. Без толку. Верто­ лет пролетел мимо. И тут впервые Александром Ар­ сеньевичем овладела сла­ бость. Его подкосила верто­ летная «слепота*. Минут на десять он отключился. По-том пролетел второй вертолет, который тоже не отреагиро­ вал на затерявшегося в горах профессора. С горя он сел прямо в куст арчевника и вдруг... услы­ шал голоса. На него вышел опытный поисковик Токма­ ков со своими неопытными ребятами из ПТУ. Шапошни­ ков понимал даже, о чем они спорят. Одни утверждали, что след есть, другие — что нет. Добежать и даже дополз­ ти до них он не мог. А ребя­ та поспорили-поспорили и ушли наверх. Шапошникову предстояла еще одна ночь, четвертая. Самая тяжкая. После очередной зарядки его стала бить сильная дрожь, потом он перестал чувство­ вать правую ногу. Сорок ми­ нут он снимал ботинок, по­ том долго приводил ногу в чувство, но после этого вста­ вить в ботинок ее не смог. Накрыл ступню шапкой. Есть ему не хотелось. Впрочем, и нечего было есть. (Позднее, вернувшись, он обнаружит в кармане куртки конфету). Потом он все-таки наце­ пил ботинок и пошел по сле­ ду. Нога, слава богу, ото­ шла — он отморозил только мизинец. Недолго прошел, повернулся и увидел голову молодого спасателя. — Ой, — удивился спаса­ тель, — не покойник! Хо­ дит... У молодых спасателей, кроме банки со сгущенкой, не оказалось ничего: ни чая, ни теплых ботинок, ни носков, ни варежек. — Как же я пойду? — спросил Шапошников. — Тут только ножками, — пояснили, улыбнувшись, ре­ бята. Ладно: ножками так нож­ ками. Шапошников настоял на одном, прежде чем они пошли: передать по рации сообщение, что он жив, и из­ вестить обо всем жену. А жену в это время искали с другим сообщением: что он погиб и надо собираться за телом покойного. Повезло: ее не нашли — она принимала экзамены. Однако и на последнем этапе судьба его не щадила. До перевала они поднима­ лись семь часов. Это был са­ мый страшный переход в его жизни. Сердце стучало сто семьдесят раз в минуту. В конце концов он сел. И кто знает, чем закончил­ ся бы переход, если бы не Адиль Колокольников — знаменитый горнолыжник. Едва получив сообщение по рации, он схватил лыжи, бросился к канатку, добрал­ ся до перевала и вихрем спустился к Шапошникову. У него все было с собой, как всегда, — чай горячий, ампу­ лы, таблетки. После уколов Шапошников довольно уверенно дошел до места.' Было уже седьмое марта. Вся гостиница, все горнолыжники его встречали. В реанимацию он не поехал. Чувствовал себя хорошо. Да­ же мелькала шальная мысль — рвануть завтра под сол­ нышком на лыжах с перева­ ла вниз. Эх, здорово! Но уже на следующий день он по­ чувствовал себя хуже. В Но­ восибирске в сосудистый центр Александр Арсеньевич прибыл уже на костылях. Это было двадцатого марта. А ровно через месяц, безо всяких ампутаций-операций, он вышел из центра совер­ шенно здоровым. А через неделю после этого он уже со всей семьей катался с горки. — Что же жена? — спрашиваю у него. — Не возражает против Чимбула- ка? Представляю ее пережи­ вания... — Так она ж ничего не знала, — смеется Шапошни­ ков. — Она думала, что я в Севастополе, на доске в море раскатываю. — Да и если б знала, — продолжил он, — не возра­ зила. Горы ни в чем не вино­ ваты. Р. НОТМАН. ПРОВЕРКА МУЖЕСТВА Когда он вошел, мы вспомнили, что давно знакомы. Больше того: наши родители когда- то преподавали в одном институте. *Надо же, — подумал с удивлением, — та­ кая субтильная и вполне типичная для про­ фессора внешность, ничего атлетического... Как же ему удалось выжить? За счет чего?» В длительной беседе с профессором кафед­ ры бухгалтерского учета института народно­ го хозяйства и президентом аудиторского агентства «Консауд» Александром Арсеньеви­ чем Шапошниковым удалось найти ответы на эти вопросы.