Сибирские огни, 2018, № 2

97 Л И Т Е РАТ УР НЫЙ А РХ И В Владимир ЯРАНЦЕВ ПЬЕСА ВЛАДИМИРА ЗАЗУБРИНА «ПОДКОП»: ЭПИЛОГ СУДЬБЫ Эта пьеса Владимира Зазубрина, пролежавшая в московских ар- хивах РГАЛИ ровно 70 лет, наконец-то публикуется в родном журнале писателя. Она не была напечатана ни в «оттепельные» 50-е, когда (в ав- густе 1956 г.) произошла его реабилитация и были переизданы «Два мира», ни в 60-е, когда в том же архиве была обнаружена его повесть «Щепка», ни в 70-е, когда вышел «зазубринский» том в «Литератур- ном наследстве Сибири» (ЛНС) ценой изгнания из «Сибирских огней» основателя и редактора ЛНС Н. Яновского, ни в 80-е, когда было из- дано, казалось бы, все наследие писателя, включая крамольную «Щеп- ку». Публикация пьесы не состоялась ни в «лихие» 90-е, ни в «тихие» 2000-е, когда все были заняты сохранением текущего литературного процесса. И только сейчас в корпусе текстов В. Зазубрина заполнена, видимо, последняя брешь, закрыто последнее «белое пятно». Но самое главное, восстановлена справедливость. Ибо это последнее произведе- ние расстрелянного в 1937 г. В. Зазубрина считалось самым неудачным. О нем знали, но публиковать столь рьяно, как «Щепку», не стремились. Слишком уж велика была магия имени М. Горького, пьесу раскритико- вавшего в пух и прах еще в 1936 г. И слишком уж не похожа она на об- разцы драматического жанра 30-х годов — пьесы К. Тренева, Б. Лав- ренева, В. Киршона, В. Шкваркина, Вс. Иванова, да и самого Горького. Но если преодолеть стереотипы и взглянуть на эту пьесу историче- ски, как на материал к биографии В. Зазубрина — автора «Двух миров» и «Щепки», писателя беспощадной честности к себе и эпохе, рыцарской преданности литературе в единстве ее эстетической и социологической ипостасей, то без «Подкопа» В. Зазубрина представить уже невоз- можно. Рымарев, герой пьесы, встанет тогда в один ряд с Барановским и Авериным, Срубовым и Безуглым из «Двух миров», «Бледной прав- ды», «Щепки» и «Гор» как произведений «одного героя», характеризуя В. Зазубрина и его трагически расколотое сознание. Правда, в своем по- следнем произведении автор «организовал» Рымареву счастливый, не- естественно счастливый финал — в виду собственной незавидной участи, которую предчувствовал, тем самым обеспечив своему «Подкопу» тот интерес, интригу для будущих исследователей, которые будут знать о три- умфе Рымарева на фоне ареста и расстрела его автора.