Сибирские огни, 2018, № 2

90 ИГОРЬ МОСКВИН НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ ИСТОРИИ — Кто спастись хочет и ищет Господа не ради какой-нибудь коры- сти — того искушение приведет не на грех, а на опыт. Нужно только после этого искушения больше с рассуждением действовать, ибо нет на свете милее радости смирения. Мне уж чудиться стало: не помешался ли Гришенька от моего уда- ра колом, может, смерть его крылом чуток задела и на путь истинный наставила? Голову не поворачиваю, хотя коситься на него не перестаю, а он идет — взгляд в землю, кровь по щекам размазана, рубаха спере- ди порвана и коричневыми пятнами покрыта. Идет и под нос бормочет. Жалкий такой. Но как вспомнил его дикий взгляд и поднятый топор, так прочь ускакала та жалость. Он же жизни меня лишить мог. Нет, думаю, волостной старшина разберется, он для этого и поставленный над нами. — Придешь с сокрушенною душою и смиренным сердцем к Тебе, слушаешь простые слова Твои, потому что Ты пришел не с простым ду- хом, а от милости Божией. Ты одно изречешь слово, а передо мною целая картина, вот только бы шел я за Тобой не ради гнусной корысти. Вот тут- то замирают мои уста, ведь Ты — Учитель. Так это он с самим Христом разговаривает, душу ему изливает! Я перекрестился. Неужто и до Гришки учение достучалось? Ведь его в церкви-то не увидишь — все более по пастбищам, где коней своро- вать можно. Может, после кола голова на место встала? А может, это он смирение для меня показывает, чтобы я его пожалел? Нет уж, жалел- ку я дома оставил. А Сашка-Мишка только глазами блымает и молчит, не шевелится… — Степан Игнатич, — стучу я в дверь старшины, — Степан Игна- тич! Через минуту на крыльцо выходит волостной. — Ну чего ты расшумелся? — И волосы на голове поправляет. — Тут дело такое, — пытаюсь я сказать, но он перебивает. — Опять Гришка, — кивает на стоящего у телеги, — накуролесил? А это кто там лежит? — Истинно так, — торопливо начинаю излагать я, чтобы опять не быть перебитым. — Прихожу к себе, а они, — показываю рукой, — мое остожье уже в телегу побросали. А вот тот, что в телеге, на меня с то- пором. Едва отбился. — С топором? — Старшина прикрывает рукой рот, чтобы не по- казать своего зевания. — А ты что скажешь? — обращается к Гришке, однако тот стоит словно в воду опущенный и с Христом разговаривает, будто нас тут нет. — Чего это он? — Не знаю, — пожимаю плечами. — Всю дорогу то молитву читал, то с Ним, — я указываю в небо, — разговаривал. — Не помешался? — Брови подскочили у старшины кверху. — Кто его знает. — Ты его так приложил? — Ну я.