Сибирские огни, 2018, № 2

69 ИГОРЬ МОСКВИН НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ ИСТОРИИ — Голову на кол, — отдавал указания Петр Алексеевич, когда голо- ва покатилась по настилу, — на кол! Мне хорошо видно лицо царевича: он держался из последних сил, еще секунда — и опять рухнет без чувств. Но, наверное, страх перед от- цом был сильнее, и Алексей Петрович смотрел незрячими глазами. Поклановского царь не стал лишать жизни, а после битья кнутом приказал отрезать сперва язык, а потом нос и уши и этапом отправить в Сибирь. К трем часам пополудни остался последний наказываемый — майор Глебов. На площадь его привезли ранее на санях в шесть лошадей. Он дожидался своей участи три часа. Я видела Глебова, в его глазах читалось: «Скорей бы!» Глебова положили на стол, сорвали штаны и в задний проход вот- кнули деревянный кол. У меня складывалось впечатление, что вогнали до самой шеи. Восемь человек отнесли его и водрузили на возвышенном месте. Кол устроен так, что имел поперечную перекладину — несчастный мог сидеть на ней. Петр Алексеевич с улыбкой подошел к посаженному на кол майору: — Будешь и далее упорствовать, глупец? Неужели на смертном одре не покаешься в преступлении? Почти год Петр Алексеевич добивался признания Глебова в прелю- бодеянии с бывшей царицей: ему было бы легче и он мог бы помиловать несчастного майора, если бы тот сознался, что жил с царицей из-за денег. Однако Глебов упорствовал и даже пытки не смогли сломить его. В первый раз майора подвесили к потолку, и Петр Алексеевич не стерпел, что тот не произнес ни слова. Сам отходил кнутом и вместо положенных пятнадцати ударов отмерил почти сорок. А через несколько дней, когда Глебов пришел в себя, приказал жечь железом незажившие раны. Последнее, что слышал Петр Алексеевич: «Не виновен я, госу- дарь, напраслину на меня возвели… и на царицу». Тогда плюнул и ушел. Только через несколько месяцев вызвал опять Глебова и самолично жег раскаленными щипцами, прикладывая к рукам и ногам. Майор не сознавался: «Господь видит, что невинную душу пыт- кам подвергаешь, государь. Не по-христиански это». Потом наступил черед последнего испытания: Глебова положили на доску с вбитыми остриями кверху гвоздями. Три дня пролежал майор на них. Когда дух из него начинал выходить, поливали водой — боялись царского гнева в случае смерти. — Будешь и далее упорствовать? Неужели на смертном одре не по- каешься в преступлении? — повторил Петр Алексеевич. Глебов повернул голову и ответил обескровленными губами: — Ты, должно быть, разума лишился? Думаешь, что теперь, после того как я ни в чем не признался под самыми неслыханными пытками, которые ты мне учинил, я буду бесчестить порядочную женщину? И это в тот час, когда у меня нет больше надежды остаться живым?.. Ступай,