Сибирские огни, 2018, № 2

25 МИХАИЛ ТАРКОВСКИЙ ЧТО СКАЖЕТ СОЛНЫШКО? ней ночью? Как береза отходит от сна и готовит соковые свои жилы? Как набухают желёзки копалух и глухари чертят крылами кровельно-крепкий наст? Как соболята зачались в соболихах, а под метровым льдом заходил в синей тьме хайрюз с бирюзово-пятнистым плавником?.. Как помочь Старшому рассчитаться за участок? Ведь я могу только хорошо искать соболей. Но для этого нужен поздний основной снег. Что- бы для начала лишь маленько выпал, присыпал моховой ковер и забега- ло шелковое воинство парными стежками… И чтоб месяц или полтора не валило. Тогда я все смогу. Все. Хотя это не даст ничего, если не будет урожая ореха в нашем кедра- че — чтобы со всех окрестностей, с гарей и лиственничников собрался там соболь. И чтоб не было в окрестностях мыши, и голубика не уродилась на редколесьях, не сманила соболя. И чтоб сам соболь вывелся, чтоб щен- ки не померзли. И чтоб и птички, и мышки нашлись на прокорм… Тогда я все сделаю! У меня ж четыре ноги! Но и этого мало. Все пропадом канет, если за морем цену на пуш- нину не поднимут. И если с мышками-копалушками еще можно догово- риться, то тут я бессилен. Разве только с ветрами потолковать да пред солнышком на колени рухнуть. Невозможно. Непосильно. Но я должен. Я спал, когда зашел Старшой, тихо взял тело Тагана, вынес на улицу и положил в груженую нарту, завернув в брезент, как в знамя. Я вышел тоже и до утра пролежал рядом на снегу. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Синий, необыкновенно недвижный свет. Просторное дыхание от са- мых далеких гор до батюшки-Енисея. Плоское и огромно-белое поле Енисея до горизонта. Сосредоточенный глубинный звук стекающих в него ручьев. Запах печного лиственничного дыма, смолистый и сладкий. Ро- кот поселкового дизеля, слышный только в обостренно-раннюю эту пору. Где-то вверху по Енисею с ноющей оттяжкой стрельнувший лед. С древ- ней и сказочной первозданностью пропевший петух… Даль огромно и настойчиво дышала воздушно-мягким воркотком, будто варилось в ее огромном котле что-то гулкое и нарастающе таин- ственное: на льду напротив поселка бесстрашно и истово токовал косач, то кланяясь и пробегая, то сидя недвижной и черной точкой. Ранней и светлой этой порой, пока держал наст, Старшой погру- зил в коробушку мертвое и мерзлое тело Тагана, лом, лопату и мед- ленно поехал вдоль берега в сторону енисейских яров, где на полетной высоте черно обтаяла кромка и можно было предать тело погибшего друга земле и камню, будучи уверенным, что останки не отроет мед- ведь или другой голодающий зверь. Старшой давно скрылся за выта-