Сибирские огни, 2018, № 2

— Вольно! Курите! Кто-то нервно хихикнул, но большинство побросали сигареты и стали по- тихоньку расползаться по служебным местам. Вот казалось бы: все знают, что идут съемки, что перед ними никакой не маршал, а переодетый авторитетный бандит из «Ментовских войн», и даже форму нашей одежды они видели только на фотографиях своих дедов… а поди ж ты, сработало! Видать, даже киномар- шал для офицера — начальство... Погоны — это навсегда! Играйтесь! Однажды режиссера Романа Балаяна, того, что нашумел с «Полетами во сне и наяву», на пике славы пригласили в театр «Современник» для постанов- ки. Меня тогда среди «современниковцев» не было, а те, кто был, даже на- звания пьесы вспомнить не могут. Помнят только то, что был Балаян и на- чал ставить какой-то спектакль. Первые две недели «застольных» репетиций прошли замечательно: читали пьесу, рассуждали, «кто кому дядя», пробовали на вкус коньяк, который режиссеру с завидной регулярностью передавали дру- зья и родственники из Армении. Нередко репетиции заканчивались в ресторане «Арагви». Все завидовали счастливчикам, попавшим к Балаяну в постанов- ку. Собственно, сама постановка началась после двух недель этих самых «за- стольных» репетиций. Пора было выруливать на сцену и начинать действовать. Артисты взяли в руки текст и вышли на сцену, ожидая указаний. Роман сел в зрительном зале, не спеша раскурил сигарету, сложил пальцы наподобие объек- тива, через эту рамочку обвел всех прищуренным глазом и, наконец, произнес: «Играйтесь!» Все! Больше он ничего не говорил. Сначала артисты приставали к нему с вопросами, выспрашивали о задачах и сверхзадачах, кто где стоит и что в это время делает, но он лишь кивал в строну сцены и повторял свое неизменное: «Играйтесь!» Поняв, что режиссура на этом кончилась, ребята стали договари- ваться между собой, пытаясь развести пьесу, но из такой саморежиссуры редко что получается… Прошло еще какое-то время. К сидящему в зале режиссеру обратился завпроизводством: мол, Роман Гургенович, декорации, в принципе, готовы, можно выставлять. Роман Гургенович, и без того молчавший всю репетицию, казалось, замолчал вдвойне. Две-три сигареты истлели в его пальцах, прежде чем он принял решение. Затем поднес микрофон ко рту и обратился к артистам: «Триста долярей даю тому, кто декорации сожгёт!» И, не дождавшись добро- вольцев, встал, полон достоинства, с высоко задранным подбородком прошел в гардероб, надел свое знаменитое меховое пальто и исчез из жизни «Современ- ника» навсегда…