Сибирские огни, 2018, № 2

15 МИХАИЛ ТАРКОВСКИЙ ЧТО СКАЖЕТ СОЛНЫШКО? в норки. —Он пару раз метнулся по вольеру и снова взрыл снег. —Да ты понимаешь, на что ты меня толкаешь?! С Кексом этим…А если узнают? Те же Коршунята. Это же нарушение всех понятий. Башка пухнет с вами. Кошарня еще эта… Они и не жили здесь. Понаехали… Будто бы сами с мышами не справились бы! Чо они там опеть? — кивнул он на избу. И, помолчав, передернул шеей: — Лан. Дави Кекса! — и скрылся в буд- ку, гулко стукнув внутри сильным телом и задернув брезент. Вечером Кекс подскочил к вольеру и, увидев Таганий нос, заходив- ший резными клапанками, остановился в недоумении. — Скажи, пусть лезет — не тронем. И орет погромче, — пробубнил Таган из будки. — Позорище… — Точно не тронет? — тихо спросил Кекс. — Да точно, точно, — успокоил я. — Давай быстрей. Кекс перескочил сетку, и я выдавил из него такое, что даже Таган ахнул. Сочинение Все нижеследующее является моей художественной версией, рекон- струкцией произошедшего, поскольку Кекс в перерывах между мерзопа- костным своим воем сообщил только основные вехи событий и было бы унизительно для повествования передавать лишь эти, извиняюсь за ка- ламбур, кошачьи выжимки. Для начала семейный пейзаж Старшого. У Старшого все тянули кто куда: жена в одно, подрастающая дочь в другое, теща в третье, а шурин, детина Дяа Стас, которого все звали Диастасом, вместо того чтобы же- ниться, был большим фантазером, попивал пивко и б о льшую часть вре- мени проводил за экраном, откуда выуживал прорву разнообразных све- дений и мыслей, кои и направлял на мозги чад и домочадцев. Донимал Старшого купить вездеход, как у Коршунят, поставить в него печку, прорезать в полу люк и через него ставить и проверять кап- каны «на подрезку», не слезая с банкетки и путешествуя по профилям, когда-то пробитым экспедицией. В описываемую мною пору на просторах нашей охоты царило два взгляда на роль собак. Один, скажем так наследный, предполагал широ- кое наше использование как в осенней охоте, так и в остальные сезоны, а в случае нужды и упряжное подпрягание нас в аварийной или детско-за- бавной ситуации. Это было внешним проявлением нашей роли, а главное заключалось вообще в нашем наличии и в том значении, которое при- давалось общению с нами домочадцев и подпитке их веселым и героиче- ским духом, носителями коего мы от века и являлись. И еще более важное главное — в любви к нам, как к части территории, завещанной предками. Но находил все большее распространение другой взгляд на со- бак, опирающийся на одно, с виду здравое, обстоятельство. Пора так