Сибирские огни, 2018, № 2

14 МИХАИЛ ТАРКОВСКИЙ ЧТО СКАЖЕТ СОЛНЫШКО? Выдохнем. Охотничий участок Деда Вовы принадлежал пополам двум брато- вьям — Старшому и Валентину, таким образом, у Старшого была своя половина, а у Валентина — своя. Но Старшой по обоюдной договоренно- сти опромышлял обе части. Теперь грянуло: у брата Вали плохи дела и он собирается продать свою половину. Деньги требовались срочно, поэтому Старшой стоял перед выбором: либо самому выкупать, либо долю выкупят. А желающих было — прорва. Но совсем плохое, что соседями с Валиной, ближней к поселку, стороны были те самые Коршунята — сыновья одного коммерсанта, ребята цинич- ные и технологичные. Тайга была им лишь средством «поднять денег». Гребли всё, били оленей табунами на продажу. С весны до осени хлестали с туристами рыбу. И были настолько капроново-синтепоновые, что Стар- шой говорил: «Это не промысловики, это — роботы». Роботы заезжали на охоту по снегу на шведском вездеходе. А соба- чья политика такая: «Мы всё просчитали — нерентабельно. Она базла- ет — я, пока иду до нее и обратно, лучше двадцать ловушек насторожу». — Валя, ты чо? Какие Коршунята? Там на Хаканачах меж двух со- пок как раз самый ход соболя, они там огород поставят и мне все пере- кроют. А весной за сохатым и оленем сто пудов ко мне нырять будут! Я же не буду там сидеть безвылазно. А на речке баз понастроят, будут турье возить. Вообще перекроют кислород. И еще выезжать через них. По моим избушкам. Да и я там сколько вл о жил сил. Кулёмника одного нарубил сколь! Да если б и не влаживался… Один хрен. Мне такие со- седи не нужны! — Да понятно, брат! — отвечал Валя. — Но ты меня пойми! Меня! Мне край! Ты меня ставишь! Старшой крякнул: — Да ясно все. Короче, не продавай никому. Все. Заберу. — А я не тороплю, — расслабленно отвечал Валя. — Неделя есть. Не тороплю…Накладывай! А Серый твой — гордец. Горде-е-ец! Как он галетину выплюнул! На этом мое разведвезенье кончилось. Во-первых, едва я пытался давануть котофея, как появлялся грозный Таган, и Кекс взмывал под кры- шу. А во‑вторых, нас с Таганом посадили в вольер. И вот перед глазами сетка с прилипшим собачьим пухом и пометом. Она пузырем продавлена нашими лапами: собаки любят кидаться на сетку, причем в одном месте — куда попадает прыжок после кругового пробега. Поскольку решалась судьба нашего охотничьего будущего, мне пришлось все выложить Тагану. Он взъярился и для начала сделал несколько кругов по вольеру с бросками на сетку. Потом подошел и рыкнул больше себе в укор: — А я чую, неладно! — Мощно взрыл снег задними лапами. — Кекс еще этот в мороз завылазил. Я же понял все, чо смеяться? Тоже конспираторы. А то я смотрю, Коршунята приборзели. Ага. Хрен вам