Сибирские огни, 2018, № 2

107 ВЛАДИМИР ЯРАНЦЕВ ПЬЕСА ВЛАДИМИРА ЗАЗУБРИНА «ПОДКОП»: ЭПИЛОГ СУДЬБЫ должен быть разрушен». Несмотря на попытки автора оживить «Под- коп», в нем много статики: все действие происходит в стенах института и лишь две сцены — в квартире Рымарева и в купе поезда. Все большое второе действие — «разговорное», возле умирающего Евладова. Мож- но говорить и о следовании Зазубрина-драматурга канонам соцреализ- ма, когда Черных произносит: «В СССР плохие концы отменяются» (л. 69) и автор, вопреки характеру своего литературного дара, замешанного на Достоевском, сочиняет пьесе хэппи-энд, лишая «Подкоп» и Рымарева подлинного драматизма. Хороший пример могли бы подать Зазубрину пьесы А. Афиногено- ва, возможно, оставившие след и в «Подкопе». Так, его пьеса «Страх» вызвала в начале 1930-х гг. большой резонанс, вплоть до вмешательства самого Сталина. Речь в ней идет о сотрудниках Института физиологиче- ских стимулов, только главный ее герой, профессор Бородин, не новатор в биологии, а, наоборот, консерватор. Он по-прежнему, даже при совет- ской действительности, считает, что «вечными безусловными стимулами человека являются только любовь, голод, гнев и страх» * . Чтобы убедиться в обратном, т. е. в том, что страх — продукт и инструмент «мира рабства и угнетения», а при социализме человеком правит «бесстрашие классо- вой борьбы», так что «скоро дети будут искать объяснения слова “страх” в словаре», ему пришлось пережить предательство своих учеников и со- ратников (аспиранта Кастальского, профессора Захарова, секретаря ин- ститута Варгасова, использовавших его в своих политических целях), уз- нать подлинную дружбу других и получить урок политграмоты от старой «партийки» Клавдии (Клары) Спасовой. Для пьесы характерна динамика образов героев: они действительно живут, переживают свои ошибки и за- блуждения, научные и любовные, постоянно меняются. Не зря на Первом съезде советских писателей Афиногенов говорил, что «драма — это по- эзия действия», а писатели — «конструкторы человеческих душ, произ- водственники, организаторы человеческого материала» ** . Говорил он это, однако, уже после истории с его пьесой «Ложь», подвергнутой Сталиным острой критике и личной правке. Здесь, кстати, есть сцена с пистолетом, из которого героиня стреляет в своего друга. В «Подкопе» Волгунцева свой браунинг лишь отдает Рымареву на хранение. Зазубрин, который на съезде «любую речь» слушал внимательно, мог взять на заметку эти слова Афиногенова. Но знал он, видимо, и другие слова из статьи своего учителя и опекуна Горького «О пьесах» (1933), где последний писал: «Пьеса…— самая трудная форма литературы», потому что «требует, чтобы каждая действующая в ней единица характеризова- лась словом и делом самосильно, без подсказываний со стороны автора», без его «свободного вмешательства» *** , как это происходит в прозе. Зна- комясь с «Подкопом», мы видим, как не хватило Зазубрину его «вме- * Афиногенов А. Страх. — М., 1933. С. 13. ** Первый всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. — М.: Совет- ский писатель, 1990. С. 429. *** Горький М. Собрание сочинений в 30 тт. Т. 26. — М., 1953. С. 411.