Сибирские огни, № 9, 2014

81 Роман ЛУДУП. ДОЛГИЙ ПУТЬ ОДНОЙ ТИШИНЫ Однажды летом родители уволились из чабанской бригады и переехали на молочно-товарную ферму. Мама ухаживала за телятами, а папа стал опе - ратором огромного, выше человеческого роста, механического сепаратора, установленного в самой большой юрте, привезенной из Монголии специ - ально для этого сепаратора. Сепаратор состоял из нескольких частей. На самом верху устанавливался большой алюминиевый котел для молока, далее торчали два сопла — первое предназначалось для выделения сметаны, вто - рое для обрата, обезжиренного молока. Внутри с бешеной скоростью вра - щался конусообразный стальной барабан, состоящий из множества специ - альных тарелок из тонкой стали. Далее шел уже сам корпус, а внутри него — разного калибра шестеренки, приводящие в движение одну единственную ось, на которую устанавливался тот конусообразный барабан. Если взгля - нуть внутрь корпуса, шестеренки эти наполовину утопали в жидком машин - ном масле. На задней стороне корпуса устанавливалась кривая ручка. Если посмотреть издали, сепаратор походил на человека-уродца с огромной голо - вой и одной худющей и кривой рукой. Было не так-то просто заставить рабо - тать эту махину. Папа со своим напарником вдвоем налегали на ручку этой бандуры, чтобы начал свое вращение огромный тяжелый барабан, и сепара - тор с трудом и медленно начинал набирать обороты, издавая звуки, чем-то напоминавшие жужжание огромной юлы. Когда наш уродец набирал нужные обороты, звук вращающегося барабана походил на мощное горловое пение, и можно было одному без труда вращать его кривую ручку. Надо было только стараться, чтобы он не потерял набранные обороты. Женщины доили коров вручную. Сорокалитровые алюминиевые фляги, полные молока, помогая друг другу, с трудом притаскивали отцу. Отец, обла - ченный в белоснежный длинный халат, деловито замерял объем молока, кое-как, коряво и с ошибками, записывал фамилии доярок в журнал. Рядом с фамилиями он ставил такие же корявые цифры, затем оприходованное молоко наливал в огромный чан из чугуна. Чан этот стоял на огромной буржуйке. Затем отец закидывал дрова в буржуйку, разжигал огонь и грел молоко. Ему нельзя было отвлекаться, молоко могло вскипеть и убежать. Он брал большой ковш, набирал из чана молоко — и медленной струйкой лил обратно в тот же чан, поднимая ковш все выше и выше. Под льющуюся молочную струю он подставлял мизинец левой руки — таким образом он контролировал температуру молока. Когда прогрев молока достигал нужной кондиции, он, ловко орудуя кочергой, раскидывал горящие в буржуйке дрова, усмиряя полыхавший огонь. Затем набирал молоко в ведро и, поднявшись на большой стул, переливал его в котел сепаратора. Если к тому времени сепа - ратор успевал набрать нужную скорость, отец осторожно открывал закрытый клапан котла, молоко начинало бежать через небольшое отверстие на дне, попадало внутрь бешено вращающегося барабана, и там, под воздействием центробежной силы, начинался долгожданный процесс отделения сливок. Струя обрата непрерывно бежала в большие фляги, и в конце работы, когда наполнялись все они, обезжиренное молоко выносили на улицу и пере - ливали в огромные корыта, выдолбленные из стволов многолетних листвен - ниц. Телята выстраивались в ряд и, суетливо расталкивая друг друга, начи - нали выцеживать переливающееся через края корыт молоко. Собаки стояли чуть поодаль и терпеливо ждали своей очереди. Когда насытившиеся телята расходились, собаки подбегали к корытам и, закрыв глаза, лакали молоко, оставшееся от телят. А вот сливки, по сравнению с быстро убегающим обра - том, еле движущейся улиткой выползали из сопла и столь же медленно, жемчужными капельками долго-долго падали в большую кастрюлю; если в обрат уходило около пятнадцати сорокалитровых фляг молока, то сливок набиралось лишь на одну десятилитровую кастрюлю. Однажды я спросил у