Сибирские огни, № 9, 2014

76 Роман ЛУДУП. ДОЛГИЙ ПУТЬ ОДНОЙ ТИШИНЫ Я поднялся, прижимая к груди тельце Чонока, и почувствовал, что могу - щественная энергия рвется из меня наружу. И я закричал: — Про-о-чь! Уйди-и-и! Я не боюсь тебя-я-я!.. И у меня получилось. Я услышал свой голос, он был мощным и прон - зительным. Призрачное марево содрогнулось и вмиг растаяло. Враг отсту - пил. Все еще прижимая к себе Чонока, совершенно обессилев, я рухнул на землю… Я проснулся от его мокрых поцелуев. Над холмом торжественно свер - кали мириады звезд, словно салютуя нашей нелегкой победе. Мы услышали гул автомобиля и увидели свет приближающихся фар. — Сынок! Ты где?! — кричала мама. И я в ответ закричал: — Мама, мы здесь! Я слышал все: и маму, и себя, и шепот ветерка, и тявканье Чонока, и все таинственные звуки ночной степи. Мама зажгла керосиновую лампу, растопила буржуйку и быстро сва - рила чай. Она налила мне полную пиалу, я жадно и громко пил и пил самый ароматный и самый вкусный чай на свете. В юрте на белоснежном ширтеке полукругом сидели наши родственники и тоже с наслажденьем пили мамин чай, а мой братик нежно поглаживал мирно спящего Чонока. Я хотел сказать маме, что мы сегодня отстояли нашу высоту, но передумал, потому что не знал, как все это описать. Я продолжал пить чай, а мама мне говорила: — Бедненький мой, тебя напугала тишина. Ты ее не бойся — это просто внешняя тишина. Есть и другая тишина, она внутри нас. Никогда не позво - ляй ей овладеть тобою и всегда защищай свою высоту — это имя твое… — А как вы догадались, мама? — я спросил шепотом, чтобы невзначай не услышали родственники. — Я почувствовала сердцем, сынок, — тихо ответила она. — Мама, я думал, что умру, — сказал я все еще шепотом. А мама мне ответила: — Родненький мой, к счастью, для тебя пока небеса слишком высоки, а земля тверже гранита… Я тогда, конечно же, не понял смысла ее загадочных слов. Я допил свой чай, поставил пиалу прямо на ширтек и прижался к маме, а она нежно обняла меня. Потом я крепко уснул в ее объятиях… 2. Тишина… Надо мною одноглазое тяжелое багровое небо… Тени сгу - щаются. Там, на высоте, со страху мечется предательски брошенный мною Чонок. Я со всех ног бегу к нему, но замечаю, что все дальше и дальше отда - ляюсь от него, а зловещее призрачное марево все ближе и ближе подкра - дывается к нему. Я кричу, но не слышу себя. Потом спотыкаюсь и падаю. В момент падения я инстинктивно закрываю глаза, ожидая удара о землю, но вместе этого проваливаюсь в никуда, и мое падение превращается в веч - ность. Затем откуда-то я улавливаю еле слышные отрывистые звуки. Я начи - наю различать чей-то далекий детский голос: «Папа, папа, папа-а-а!» Мне кажется, что это голос из другого пространства и времени. Я пытаюсь раз - глядеть хоть что-то, но тщетно, кругом только кромешная тьма. Я продолжаю падать в эту тьму и всем своим телом чувствую, что она почему-то влажная. «Папа, папа, папа-а-а!» — призыв о помощи я слышу все отчетливее и отчет - ливее. Не сразу, но скорость моего падения замедляется, и я хотя и смутно, но все же начинаю понимать суть происходящего. — Папа, папа, папа-а-а! Проснись! Да проснись же!..