Сибирские огни, № 9, 2014

32 Сергей КРУЧИНИН. ПАТЕРИК ГОВОРЯЩЕГО СКВОРЦА Здесь жила их сводная старшая сестра Шура — от первого брака моего деда Ивана Семеновича с поповной из села Наумова. Та рано умерла, оста - вив моему деду двух дочерей — Александру и Марию. Александра вышла замуж за бухгалтера, и некоторое время они переезжали из села в село, где ему находилась работа. Только в тридцать шестом они вернулись в деревню. Мария уехала в Ивантеевку помощницей к моей бабушке Лизе и вскоре вышла там замуж за пожилого вдовца, главного механика фабрики Ватреме, Ивана Петровича Кузина. — Ты смотри, — досадливо заметила тетя Лида, оглядывая пустынный безликий двор, — даже кур нет. Небо над садом начало темнеть, где-то над Забродной сверкнула узкая молния, и почти сразу все содрогнулось от грохота, упали первые капли. — Может, зайдем к Шуре, — нерешительно предложила мать, — все- таки сестра. — Не хочу я видеть ее, мокрогубую. Желала жить барыней, вот и… Боюсь наговорить лишнего. Давай завтра зайдем… — смягчилась она. — Тогда пошли быстрее, пока не промокли. Но быстрее не получалось — скорости грузной тете Лиде шибко недо - ставало, она часто останавливалась, чтобы отдышаться. Я вдруг остро осо - знал: мир нашего дружного семейства не так крепок, в бесконечной доброте, которая меня окружала, есть скрытые трещинки. Что зародило во мне эти ощущения, тогда еще не мысли, не знаю — преследующая нас гроза или раз - говор в саду… Глава четвертая. Иван Семенович, мой дедушка Вся деревня всколыхнулась, когда узнали о застреленном в лесу Иване Семеновиче Костине. Он жил в сторожке и охранял лес своего родного брата Ильи, владельца этого леса. Эту страшную весть принесла в деревню бабушка, в полуобморочном состоянии бежавшая все пять верст до дома. Тут же сын Вася поскакал за урядником. Откуда-то приехали следователи и жан - дарм — целая комиссия. В то утро моя бабушка пошла отнести Ивану кое-какие продукты. В сто - рожке она принялась готовить обед, а дедушка сказал, что пойдет пострелять зайчиков к ужину. Взял ружье, патронташ и ушел. Бабушка слышала лишь один выстрел и все ждала: вот придет, вот-вот придет — а его все не было. Пошла искать, покричала — не отзывается. Пошла в ту сторону, откуда с час назад услышала выстрел, и увидела мужа: он лежал в странной позе, на щеке зияла рана, все вокруг было в крови, словно он ползал и цеплялся за траву. Она бросилась к нему, приложила пальцы у кадыка — пульса не было, тело остывало. Она знала много смертей, всякий второй ею рожденный ребенок умирал, не дожив и до года, а их у нее было тринадцать. В живых осталось только пятеро. Каждая смерть отличалась от другой, но она узнавала их зара - нее — любая являлась болью и страданием. Привставая, она силилась закри - чать, позвать на помощь, но вдруг ударилась головой обо что-то твердое, вздрогнула и услышала металлическое клацанье и глухой удар о землю — то сорвалась с березы мужнина двустволка. Внезапно она осознала: кричать и звать кого-то на подмогу бесполезно и даже опасно; по-бабьи воя, бросилась к деревне. Следователь сказал, что это самоубийство. Что-то записал в своем грос - сбухе, дал почитать комиссии, те расписались, поставили печать. Мужичок, стоявший в толпе зевак, громко по-портновски сказал: — Удухов, масов!