Сибирские огни, № 9, 2014

167 Иустина Чувашева. «СЛАВА БОГУ ЗА ВСE!» пришел? Еще уморит, пожалуй». На вопросы его о времени заболевания, о ходе болезни ответы давали весьма неохотно. После обхода больных доктор призвал старосту, сказал, что болезнь заразительная, больных нужно отделить, найти квартиру для временной больницы. Приедут эпидемический врач, сестра милосердия, за больными будет правильный уход. Но когда этот вопрос обсуждался на сходе, то кре - стьяне единогласно постановили: квартиру не нанимать, медицинский пер - сонал не принимать, а уж если Бог спустил горячку — Его воля, доктора тут ни при чем. Доктор уехал, не добившись ничего. Между тем эпидемия усилива - лась, в некоторых домах лежала уже вся семья поголовно; здоровые из сосед - них домов ходили к больным иногда без всякой надобности, просто «попро - ведать», заражались и переносили болезнь в свои дома. Меня приглашали к вновь заболевшим, но что я могла сделать с широко развившейся эпидемией? Кроме советов об уходе — ничего. Но от посещения больных все-таки ни разу не отказалась, хотя мучило сомнение, ведь сыпной тиф — не брюшной, передается и через воздух, не занесу ли я его в школу? И, как на грех, у меня два ученика заболели тифом. Через некоторое время приехал доктор, но не один, вместе с ним прие - хали полицейский пристав и исправник. Они решили настоять на изолировании больных и этим прекратить дальнейшее развитие эпидемии. На сходе поднялся настоящий бунт: — Ни за что, никого нам не надо! Больных не дадим: всех уморят доктора. «Христову горячку» не остановишь, уж если кому Бог велит умереть — док - торам не помочь. Бунтовали и шумели так сильно, что пришлось исправнику некоторых гла - варей посадить под арест. Несмотря ни на какие меры — ни на увещания, ни на строгость, ни на разъяснения, как опасна зараза, — полиции и доктору не уда - лось убедить их в пользе правильного лечения и изоляции. Так они и уехали, не добившись ничего, кроме озлобления крестьян против... меня. Выпущенные из-под ареста мужики очень были обижены своим наказа - нием, ведь им пришлось за «мир» посидеть. Обсуждая свое злоключение на сходе, они решили, что во всем этом я виновата. — Ребята, учительнице не хочется самой ходить к больным, так она и вызывает докторов и фершалов, чтобы самой дома сидеть. — А ведь и правда, ребята, если б не она — начальство никогда не узнало бы, что у нас горячка, не наехало бы. Похворали, похворали бы, кому Бог при - вел — выздоровели или умерли, Его воля. Она, она виновата. Много неприятных вещей наговорили обо мне по поводу моего участия в эпидемии. Пришли к тому заключению, что мне «самой лень ходить», так и выписываю докторов. Такой отзыв не порадовал меня, тем более что я всегда охотно шла к больным, посещение их меня не тяготило нисколько. И вот они это мое добровольное участие приняли уже как бы за обязанность. Если прие - дет доктор, приступит к исполнению своих прямых обязанностей — значит, он меня заменяет... Больно было это очень. «Ну, — думаю, — за что они вооружились против меня? Вот, первую мысль о моей виновности подал И. С., а давно ли я сидела почти целую ночь у постели его сына, следя за кризисом и делая все, что нужно, чтобы поддержать его слабеющее сердце? Сын его уже поправляется, а он так ‘‘отблагодарил’’ меня, что мне никогда не забыть. К каждому больному из его семейства я всегда охотно шла, и они ко мне обращались даже чаще дру - гих. Тогда зачем же они идут ко мне?» А эпидемия из Кантыпки перешла уже в другие деревни, приняла угро - жающие размеры. Временно прислали на всю волость ротного фельдшера, он ездил по деревням и лишь регистрировал вновь заболевших, доносил о них врачу. Врач же приезжал всего два раза в месяц, потому что бороться на месте с эпидемией без изоляции невозможно.