Сибирские огни, № 9, 2014

158 Иустина Чувашева. «СЛАВА БОГУ ЗА ВСE!» Квартира для школы и учительницы здесь была наемная. Батюшка воз - будил ходатайство о бесплатном отпуске леса на постройку школы, но лесное ведомство разрешило взять лес из дачи, находящейся в 60 верстах, и к тому же еловый, когда верстах в 4—5 от деревни находился прекрасный строевой сосновый лес. Опять написали куда следует, и переписка эта об отпуске леса растянулась на годы, как это ни странно в местности, столь богатой лесами. Пришлось все это время жить в наемном помещении. Дом ветхий, мрачный, с небольшими оконцами. Классная комната еще сносная была: четыре окна и не так холодно, так как расположена над жилым помещением. Но высота комнаты — всего три аршина. От неисправной трубы угар и чад проходили к нам в класс, каждое утро мы буквально задыхались от дыма. Сразу открою настежь дверь и форточку, очистим воздух и тогда нач - нем занятия. До обеда еще ничего, а с обеда уже обязательно начинает болеть голова — успеем к тому времени угореть. Все запахи кухни, помещавшейся под классом, были у нас вверху, особенно тяжел был запах свиных щей и ржа - ного хлеба. По запаху мы каждый день знали, что пекут или варят хозяева. Пол в квартире одинарный, внизу слышно, когда ребята пойдут на пере - мену и шумят. Детишки сознавали всю зависимость своего положения и ста - рались ходить тихо, не стучать ногами, не кричать громко, но ведь их было больше сорока человек, так что не было физической возможности соблюдать абсолютную тишину, не беспокоить хозяев. Переменить эту квартиру не предоставлялось возможности: богатые в свои дома не пускают: нет у них нужды отдавать лучшие комнаты для ребят, а бед - нота сама ютилась в плохих и тесных избенках. У школьников были и дру - гие неприятности. Например, был такой случай. По соседству с квартирой в огороде стоял большой зарод сена, ребята в перемену взобрались на него и ну кувыркаться, кататься с него кубарем, вновь взбираться... Я залюбовалась, глядя на их веселье: радуются жизни и солнцу (дело было весной); я ведь не знала, что сено портится, если его мять, а то бы запретила эту игру. А хозяин сена, как увидел ребят на стогу, не говоря ни слова, взял ременный бич, при - бежал и кое-кого успел ударить порядком. Я возмутилась страшно, наговорила мужику много неприятных вещей... Однако после этого дети уже не кувырка - лись на сене, а играли на площади у реки. Да, ведь я начала описывать школьную квартиру, но отклонилась от темы. Что касается моей комнаты в квартире, то приходится лишь удивляться, как я могла там жить. Помещение мое было над нежилой комнатой, пол не двойной, и снизу свободно проникал холод. Три оконца все обращены были на север. Внутренних рам совсем не имелось, даже летние рамы были полу - сгнившими. Несколько стекол было разбито, а отверстия заклеили тряпками и бумагой. С осени до весны я буквально не видела света Божия: все окна снизу доверху покрывал толстый слой льда — не тоньше вершка. Когда случится оттепель и польются у меня потоки воды с окон, вверху можно было оттаять маленькую «гляделку» на улицу, но потом ее опять затягивало льдом. В углах всегда намерзало немало льда и снега. Бывало, я ночи не могла спать от холода. Жутко было, когда зверем завоет сибирская вьюга: кажется, вот-вот она ворвется через окна ко мне в комнату, разрушив ветхие рамы и разорвав в клочья тряпки и бумагу. Выдержала я в такой квартире четыре года благодаря тому, что Бог наде - лил меня от природы крепким здоровьем. Я отделалась одним лишь воспале - нием легких. Помню, однажды заехал в школу доктор, сел в моей комнате пить чай, и вдруг говорит: — У вас тут откуда-то дует, позвольте пересесть вот на тот конец стола. — Это из окна: видите, бумажка отстала. Пересел он на другое место — опять на него дует, из другого окна. Он садится на третье место. В конце концов отказывается от чая, говоря, что