Сибирские огни, № 9, 2014

113 Раиса ЧУЛЬДУМ. КОГДА БОЛИТ ГОЛОВА жирафа и походку какой-нибудь грациозной косули?.. Мне говорят сейчас, что жираф и косуля — это, кажется, не очень красиво, а мне лень перечерки - вать и переписывать. Человека вообще трудно описывать — ты либо его при - украсишь, либо не докрасишь. Человек не забор. Как же не любить обонянием ничем не примечательного парня, проходя - щего мимо тебя по улице, и не уловить шлейфа аромата его мужского начала. Над такими людьми ореол какой-то, мимо них нельзя просто пройти и не вдохнуть всеми легкими и жабрами его сущность. Так и хочется, чтобы тебя «утонули» в этой сущности. В сущности, по-моему, я несу чушь. Насчет моей романтичности несколько слов. Сегодня у нас, в глубоком центре континента Азия, стояла питерская погода. Питерская погода уни - кальна тем, что легко и просто снегу пойти в один момент с дождем при плю - совой температуре. Вот в этом случае я, должно быть, и правда, романтик… ни в каком месте не прогнивший. Я шла по улице с таким глупым видом и с такой довольной радостной улыбкой, что город, наверно, просто умирал от моей жалкой искренности. Еще я считаю, что умею целиться. Это в цель, конечно, — а вы что поду - мали, читающие меня глаза?.. Целюсь точно в урну какой-нибудь бумажкой, потому что считаю себя сторонником организации «Гринпис», хотя у меня имеется натуральная меховая шапка, муфта, шуба… и были даже унты, — но идейно я за их принципы. Целюсь точно, когда хочу намеренно обидеть чело - века; ненамеренно обидеть могу только муху, если точно прицелюсь и убью ее. Насчет мух мне давно хотелось поговорить с каким-нибудь гринписов - цем. Могу прицелиться, люблю целеустремленных людей. Они герои нашего времени. Я могу быть другом… и я, возможно, хороший друг. Ну да, вроде как я — хороший друг. Я дружу с людьми, потому что, в отличие от других животных, у человека слово «дружба» что-то означает. Где бы и что бы было со мной, если бы не мои друзья. Они молодцы, мои друзья, и не потому, что они мои друзья, а потому что они хорошие люди. То, что они люди, не делает им чести, а вот то, что они хорошие люди — это здорово. А то, что они мои друзья, они об этом и не думают, некоторые из них погрязли в своих мыш - лениях настолько, что иногда спят и видят меня только во сне. Они дружат со мной во сне. О друзьях много чего могу наговорить, в основном это будет что-то искреннее. Мне хочется, чтобы люди, вспоминая меня и представляя другим людям, указывали рядом прилагательное «искренняя» — мне бы очень этого хотелось. А то, что я пишу опусы, и при этом нигде не печатаюсь, за исключением некоторых статей (это я обращаюсь к человеку, который на сцене один раз свалился), это еще не означает, что я не хочу печататься или я не могу печа - таться. Просто я об этом как-то не думала. Тут все, видишь как, донельзя просто. «Ни слова о любви». Есть такой альбом. Песня есть, посвященная девушке. В ней говорится, что он будет лежать желтым листом на троту - аре, даже если небеса будут провожать пропащего, если за дверями вагона последнего обиду хоронить, уронить веру в весну, заплакать хрусталем… но быть ночью вдвоем. Вот и все, кем я могу быть, стать — и хочу. Последнее хочу: в детстве я хотела быть космонавтом. P. S. Я болею всеми и всем, особенно мигренью… сейчас.