Сибирские огни, 2006, № 11

ВИКТОР БАЛДОРЖИЕВ ИЗ ЦИКЛА «ВЕЛИКАЯ СТЕПЬ» как она перебирает бумаги в канцелярии штаба, и снова напомнил, что надо ехать к бурятам... Рано утром, оседлав высокого вороного, Черкасов отправился в деревеньку, избы которой были рассыпаны по берегу маленькой речки. Высоко вскидывая голову, вороной шел резвой рысью. Из труб серых юрт в небо поднимался дымок, лениво тявкали лохматые чабанские собаки, у подножий сопок паслись овцы, а в болотистых низинах поднимали из высокой травы остроклювые головы цапли. Плав­ но и грузно пролетали над всадником журавли. Черкасов повеселел и вспомнил свое детство в донской степи, цыгановатые лица родных и знакомых людей. Во всех юртах и в деревеньке уже знали, что по ночам на заставу приходит умершая жена капитана, которая при жизни была — как белый цветок в зеленой степи. — Ваня, это не твоя Наташа, это — оборотень! — Сказал, сверкнув глазами, скуластый Азаров. Его жена, веселая и черноглазая Дулма, испуганно вскрикнула и уставилась на поседевшего Черкасова, который выжидательно смотрел на Азарова. Капитан не верил ни в бога, ни в черта. — Надо ехать к заклинателю-жодчи, — продолжал уже спокойнее учитель, по­ додвигая другу зеленую кружку с крепким и забеленным чаем. — Сейчас много лам освободили из лагерей. Жди, вечером я привезу на заставу Гылыг-ламу, он заклина­ тель. — Боря, а этот... лама убьет... оборотня? — Неуверенно спросил Черкасов осип­ шим голосом. — Не убьет, а только прогонит, — невозмутимо ответил учитель. — Он наш друг и очень хороший человек,— добавила Дулма, ловко разделывая маленьким ножом жирную тушку тарбагана. Черкасов часто приезжал к учителю и был в этом доме своим человеком. Ната­ ша дружила с Дулмой и тоже ела тарбаганье мясо. Они привыкли к степи и знали, что мясо и жир тарбагана очень полезны для здоровья. Коммунист Черкасов искренне дружил с охотником-учителем, который часто приезжал на заставу и играл на своей знаменитой скрипке. Но раньше капитан ни за что бы не поверил, что Азаров верит в оборотней, ведьм и знается с ламами. Пылающий розовый круг солнца повис над дальней сопкой, от тополей легли длинные тени, и степь розово заголубела, когда Черкасов услышал далекое тарахте­ нье и увидел показавшийся в степи мотоцикл с двумя седоками. Что-то громко и весело крикнул Гайнутдинов, засуетились солдаты и понесли из столовой в казарму коротконогий столик, который надо было поставить для заклинателя. Лама был лыс, мускулист и одет в русскую одежду. У него была овальная голова с выпуклым теменем и приятное светлое лицо. Живые и черные глаза разом охваты­ вали и степь, и заставу, и людей. Азаров нес за ним желтый кожаный саквояж. Заложив руки за спину и чуть сутулясь, лама ходил из угла в угол казармы и раздумывал. Черкасов вдруг отметил про себя, что так ходят заключенные и солдаты из штрафного батальона. — Гылыг-лама пятнадцать лет жил в красноярских лагерях и вернулся в степь, — негромко рассказывал Азаров, когда они с капитаном вышли на крыльцо казармы. — Помнишь, Ваня, у меня был гнойный нарыв ниже колена? Гылыг-лама нашел в степи белый камешек и обвел им вокруг нарыва. А ночью весь гной и вытек. Видимо, учитель уважал ламу и радовался его освобождению и появлению в степи. Черкасов наклонился к нему и спросил: — Твой друг лама хочет уничтожить привидение? — Человек напрасно думает, что может убить то, что не им создано. У всякого создания есть свой творец. Мы не можем уничтожить то, что существует. Но мы вполне можем договориться с ним или запретить ему мешать людям, — вдруг на чистом русском языке сказал лама, выходя из казармы. — На монгольском языке нет слова — лечить, — добавил Азаров, — вместо этого мы говорим — заклинать. В сумерках лама с Гайнутдиновым возжгли благовония. Сизый слоистый дым