Сибирские огни, 2006, № 11

БАЛДОРЖИЕВ Ъ&Щ ИЗ ЦИКЛА «ВЕЛИКАЯ СТЕПЬ» «Как маленькие телята мы радовались на лугу... Ты — мой изюбрь, ты — мой жеребец, ты сказал, что придешь ко мне, и пришел. Ты всегда делаешь то, что гово­ ришь. Мне не страшно с тобой! Ты сказал, что человек не может выбирать, у челове­ ка должен быть один выбор, один путь. Вот почему ты сказал, что с этими людьми нельзя жить... Ты сказал, что они могут сделать что угодно и как угодно. Ты сказал, что они не любят жить. Ты сказал, что они будут делать тяжелую и грязную работу, плохо делать, что никогда счастье не посетит их. Ты сказал, что они больше никогда не будут шить красивые одежды, валять войлок, мастерить серебряные ножи и чаши, что они никогда не наполнят эти степи и долины табунами и отарами. Они будут лизать руки тех, кто будет их убивать... Кто тебе сказал это? Ты стал совсем другим после тюрьмы. Ты сказал, что любое животное лучше их. Как людям жить на Земле? Я ничего не понимаю, но я верю тебе и жалею людей. Они хотели убить тебя, а ты не хотел, мой маленький черноголовый Будун Хузун с любопытными глазами... О, небо, есть ли на земле место для Жаргалмы и Жаргала?» Она вытерла кончиком платка выступившие слезы и тронула за плечо Жаргала. Он вскочил мгновенно. — Впереди сосновый бор, дальше — степь. Это не наш аймак. Тут живут хоро­ шие люди, им нет дела до того, кто и как живет,— сказал он, разминая шею и голову. — Ложь начинается за Ононом... Ладно, собирайся. Небо было густым и звездным, сияла серебристая луна, освещая сосновый бор, Онон и разомлевшие от сладкой дремы травы. Жаргал, ссутулившись и чуть боком, покачивался в седле, тускло поблескивало дуло карабина. Жаргалма думала, что может так ехать за ним бесконечно под мерный скрип седел и мягкие удары селезе­ нок коней. Тишина... Они... Луна и звезды над степью... С того самого дня, как Жаргала увезли в черной машине, Жаргалма жила в л каком-то тяжелом и больном сне. Но он вернулся, как и обещал. Через девять лет! f-н Жаргалма пришла в свою юрту, уставшая и искусанная комарами, после дойки ко- ^ ров, начала разжигать очаг, как услышала голос, и сердце ее обмерло, похолодев, от еа страха. — Не надо, Жаргалма, мы не будем здесь жить. С ними нельзя жить... Соби­ райся. Жаргал сидел в солдатской шинели и держал карабин. В ту же ночь они ушли в тайгу. Только один раз Жаргалма вернулась на рассвете в юрту, чтобы забрать одежду... Они ехали по редкому сосновому бору. В купах темных кустарников изредка и сонно чивикали невидимые птицы, огромные корявые сосны стояли, как сказочные богатыри, всматривавшиеся вперед, а впереди была степь. Можно было бы жить и тут. Но все равно сюда придут из-за Онона люди, с которыми нельзя жить. Они по­ всюду! В степи залаяла собака. Где-то была чабанская стоянка. Жаргал обернулся и сказал, показывая куда-то вперед: — Нам надо до рассвета быть у гор, там много лощин и кустарников. Днем там отдохнем, а ночью будем уже на той стороне. Жаргалма улыбнулась, блеснув зубами, и, стянув с головы платок, слушала тишину. Жаргал спешился, чтобы подтянуть подпруги. Постояв, они снова заторо­ пились. Неожиданно открылась степь, вся залитая лунным сиянием и мерцавшими зерка­ лами озер, редкими раскидистыми соснами и дремлющими чабанскими стоянками. Кони перешли на рысь. Теперь Жаргалма и Жаргал выровнялись и изредка перегля­ дывались, счастливые и уверенные в близком счастье. Вороной и рыжий мотали головами, гнедой то натягивал, то ослаблял повод, привязанный к седлу рыжего, травы шуршали под их ногами. Сердце жаждало протяжной и умиротворяющей песни, которая растворялась бы в степном аромате вместе со звоном комаров. В густых и высоких травах у оврагов и сосен мирно паслись бессонные лошади, вски­ дывая большие головы и прядая ушами, долго смотрели им вслед. Линия горизонта отплывала все дальше и дальше, и повсюду была степь, степь и степь с пологими и крутогорбыми сопками. Вдруг справа замерцало нескончаемое 14