Сибирские огни, 2004, № 2

25 июня, ВТОРНИК ! ш о 2 £Г О Я £ 3 ЯГ 54 На меня пристально смотрела тощая модная вумен, которая представилась сле­ дователем прокуратуры Солодкиной Ольгой Леонардовной. Боже мой, или мне послышалось— «Леонардовна»?! Что же, папашу, выходит, звали Леонардом Солодкиным? Нет, на пальце — обручальное кольцо, значит, муж — Солодкин... — Почему вы не явились в прокуратуру? — с ненавистью второй раз задает вопрос, а я молчу. — Мы вас еле нашли! Вы жена Горностаева Дмитрия, подозрева­ емого в двойном убийстве и причинении тяжкого вреда здоровью сотруднику мили­ ции? «Выговорила, наконец», — я смотрю на эту Солодкину, и мне кажется, что дурной сон, в котором я тону, все еще продолжается и конца ему не видать. — Оленька,— высовывается из кухни в муке и молоке Анна Львовна, — Олень­ ка, ты вожжи-то опусти... Наташу только вчера из роддома выпустили, ой, извините, выписали, — хихикает бабушка Князева. Глафира спит на подушке, завернутая в льняную розовую скатерть, которую бывшая учительница Князева разорвала на четыре части, вместо пеленок и пампер­ сов, которые аккуратно сложены под кроватью угловой комнаты опечатанной квар­ тиры 36. — Анна Львовна!.. — говорит Солодкина и сует мне повестку. — Вот, распиши­ тесь, чтобы завтра в одиннадцать была на втором этаже прокуратуры, 24 кабинет. — Мне нужно забрать вещи —- оттуда... — наконец прорезается голос, но не мой, хотя говорю вроде я. Следователь Солодкина оборачивается с порога и глядит на мою руку, которой я показываю направление. — Там мои пеленки и деньги... мне жить не на что... — всхлипываю я. — И муж мой где? Когда я открываю через три секунды глаза— Солодкиной нет, мятая повестка на полированной горке и проснувшаяся Глафира с туманно-голубым взором, а три запертые полчаса назад князевские собаки по причине наглости и лая на Солодкину Ольгу Леонардовну, скребут из-под ванной длинными с неубирающимися когтями лапами. СРЕДА, 26 июня — Зачем вы принесли ребенка? — смотрит на меня, как на слабоумную Ольга Леонардовна. Обычный кабинет на втором этаже Полежаевской прокуратуры, 3 метра на 2. Рядом с туалетом в конце длинного темного коридора, в котором смешались запахи очень старого здания. Глафира спит, и я отвечаю тихо, придерживая сверток двумя руками: — Я не могу оставить полуслепой старухе, которая орет на всю квартиру на собак — ребенка, которому неделя... И думаю при этом: «Я бы родной бабке побоялась оставить, а чужой, пусть и приютившей нас, но...» И тихо, но требовательно, прошу: — Мне нужно увидеть мужа и забрать наши вещи и деньги из 36 квартиры. Про деньги, которые я отдала Нине Ивановне, я молчу, ведь я даже не сосчита­ ла их. — Пожалуйста! Ольга Леонардовна, не глядя на меня, встает и начинает поливать цветы из бу­ тылки, которую берет откуда-то из-под батареи. — Я сегодня ходила в опорный пункт, узнать, могут ли мне открыть дверь. Участковый сказал — все вопросы к вам, и насчет свидания с мужем— тоже. Пожа­ луйста! — добавляю я. — Пока это невозможно, — наконец заканчивает поливать осоку в горшке на веревке Солодкина. — Вашему мужу еще не предъявили обвинение... Давайте пас­ порт, та-ак, прописки нет, почему?