Сибирские огни, 2004, № 2

Массивная дверь, за которой жил бывший прокурор Бархатов, всегда была тща­ тельно закрыта. В глазок величиной с блюдце зорко просматривал лестницу, подходы к четвертому этажу и всех проходивших мимо его квартиры людей, старик в инвалид­ ной коляске — обезноживший когда-то прокурор. То, что у соседки Альбинки, как называл Альбину Бархатов, появились деньги, он понял, насмотревшись в глазок, еще 15 мая и был готов, а к чему именно, вы поймете чуть-чуть дальше. НАТАША 24 июня Я вышла из роддома в 2 часа дня, меня никто не встретил. В кулечке, который мне вручили на выходе, попискивала моя Глафира в подаренном одеяльце в серо­ голубую клетку и паре тонких пеленок с больничными штампами. Конечно, я знала, куда идти, и постояв у роддома, чтобы обрести равновесие и привыкнуть снова ходить, а не лежать, сделала первый шаг к аллее, через которую была видна проезжая часть Весеннего проспекта. Глафира рванулась из свертка и пискнула громче, когда мы с ней втиснулись последними в городскую «четверку» — местный синий с белой манишкой трамвай. На шестой остановке я сошла, держась за ребристый поручень, Пакет с вещами разорвался и выпал из рук. Я как раз наступила на косметичку, спрыгнув прямо на нее. Низ живота тянул, сердце хотело пить, а в горле кололо. Был жаркий до безобра­ зия день. Трамвай зазвенел и как по маслу поехал дальше, а я, собрав одной рукой вещи и завернутые в газету документы, сложила все в пакет и, ухватив покрепче Глафиру Дмитриевну, тихо пошла в сторону Архангельской улицы. Я вошла в подъезд, набрав код. Перед этим на меня недоуменно высунулась и смотрела из окна Кузькина — пожилая тетка с тремя подбородками... — Вы к кому? — скрипуче спросила она, чуть не вывалившись из окошка. — Я тут живу с мужем, — прижав Глафиру поудобнее к животу, сказала я пересохшим ртом.— Дайте попить. — Ну, на, попей! — пошарив где-то за спиной, она вытянула и сунула мне пол­ бутылки «Колокольчика». — Спасибо, тетя Ир,— я проглотила теплой приторной жидкости и охнула. — Лифт не работает, — высунувшись из своего окна по пояс, старуха не своди­ ла с меня глаз. — Тебя Наташкой зовут?.. — Да, ну я пойду,— я сделала два шага к подъезду, Глафира пискнула, а Кузьки­ на вдруг сказала мне вслед: — Не торопись! На первом этаже пахло собачатиной. Мы жили в 36 квартире, а в 34 жила вместе с тремя собаками — Князева, уже вышедшая на пенсию дама, очень старая. Без мужа, без детей, с тремя собаками дворянских кровей, которые провоняли всю пло­ щадку первого этажа. Я свернула за угол и обомлела. Дверь в 36 квартиру была не просто закрыта, на месте личинки замка белела полоска бумаги со штампом «ОПЕЧАТАНО»... Сама дверь, неделю назад прошитая аккуратными стежками по красному кож- заму, сияющая шляпками медных гвоздей, выглядела неважно, словно ее выламыва­ ли, а для придания устойчивости кое-как отремонтировали... — Чего стоишь?— с лестницы спросил меня спокойный голос. Я оглянулась и увидела в темноте странную фигуру. — Их посадили всем кварталом! — с уверенной интонацией давно сумасшед­ шего человека сказала Атаманова с 8-го этажа и потрясла пустой кошелкой, в руках ее были спички. — Каким кварталом? — повторила я, прижимая к груди свою ношу. — Всех квартирантов загребли, — не слушая меня, продолжила Атаманова, староста подъезда. «Видали мы таких старост», — покосилась я на красную повязку на рукаве... СВЕТЛАНА БОРМИНСКАЯ У&Щ ЦЫГАНОЧКА С ВЫХОДОМ